На краю Ойкумены

Ефремов Иван Антонович

Таис вспомнила Леонтиска, его мальчишескую веру в красивых нереид, и глаза ее наполнились слезами.

Эрис тихо сказала:

— Мы привыкли думать о богах, завистливых, уничтожающих совершенство людей и их творения. Разве истинный ценитель прекрасного способен на такое? Означает ли это, что человек выше всех богов? Разумеется — нет! Только то, что боги придуманы и наделены худшими чертами нас, людей, отражающими всю неправоту и недостойность нашей жизни, в которой судьба, то есть мы сами, изымает хороших, оберегая плохих. Такую судьбу надо исправлять самим, и если нельзя спасти хороших, то, по крайней мере, можно истребить

человеческую пакость, не дав ей жить дольше и лучше.

Жрица Амбологеры, растерянная, стояла около двух необыкновенных, впервые встреченных ею женщин, таких разных и таких схожих своим внутренним величием.

Она низко поклонилась им, как еще никогда и никому, и скромно сказала:

— Вы не нуждаетесь в моих советах и помощи Амбологеры. Соблаговолите одеться и сойти вниз. Я призову мудреца, друга нашего философа. Он недавно приехал сюда из Ионии и рассказывал странные вещи об Алексархе, брате Кассандра.

— Брате гнусного убийцы? Что хорошего можно ожидать от такого человека? — резко сказала Таис.

— И все же, мне думается, вам обеим следует узнать об Уранополисе, Городе Неба, месте для деятельности подобных вам людей.

И подруги узнали небывалое, еще ни разу не случавшееся нигде в ойкумене, даже в крепкой памяти надписей на храме, народных преданий и пергаментов историков. Сын Антипатра и младший брат Кассандра, Алексарх получил от брата, правителя Македонии, кусок земли в Халкидике, на том перешейке позади горы Атос, где некогда Ксеркс повелел рыть канал. Там Алексарх основал город Уранополис, тридцать стадий в окружности. Алексарх, ученый знаток словесности, придумал особый язык, на котором должны были говорить жители города. Он не велел называть себя царем, принял лишь титул Высшего Советника в Совете философов, управителей города. Алексарха назвал безумцем его собственный брат, некогда объявивший сумасшедшим Александра. Тогда Алексарх бросил строительство в Халкидике и перенес Уранополис в Памфилию [251] . Из прежнего города он вывез потомков пеласгов, обитавших у горы Атос. К ним примкнули вольнолюбивые эфесцы, клазоменцы и карийцы. Жители Уранополиса — все братья и сестры, равные в правах, и называют себя не уранопольцами, а приняли гордое имя уранид — Детей Неба. Они поклоняются Деве Неба — Афродите Урании, как афиняне — Деве Афине, и чеканят ее изображение на своих монетах. Другие боги жителей Города — солнце, луна и звездное небо — тоже изображены на монетах наряду с наиболее известными горожанами. Алексарх мечтает распространить идею братства людей под сенью Урании, всеобщей любви на всю ойкумену, и прежде всего уничтожить разницу языков и вер. Он пишет письма Кассандру и другим правителям на языке, изобретенном для Города Неба. Мудрец видел два подобных письма, их никто не понимает и не прочтет…

251

Часть Западного Тавра и Ичель — на южном побережье Турции.

Услышанное перевернуло намерения Таис. То, о чем она мечтала бессонными ночами в Афинах, в Египте, в Вавилоне и Экбатане, свершившись, веяло на нее теплом ликийских гор. Любовь, не служащая торговле завистливым божествам, не влачащаяся за войсками, становилась опорой города — государства Афродиты, дочери Неба, верховного божества мудрости и

надежды!

У нее есть цель, есть куда приложить богатство, искусство вдохновения художников и поэтов и собственные мысли о путях к Урании! Так близко, через море, на север от Золотой бухты, всего в какой-нибудь тысяче стадий! Слава Амбологере! Она могла никогда не узнать о городе ее волшебного сна!

Неудивительно, что через несколько месяцев, собрав все богатства, оставив Ирану воспитываться на Кипре, Таис с неразлучной подругой оказалась на корабле, входившем в широкий Адалийский залив. На северо-западе поднимались из лазурного моря тяжелыми каменными куполами, с шапками ослепительно белых снегов Ликийские горы, как обещание особенной чистоты. Корабль медленно обогнул острый утес. Глубокая синяя бухта с устьем быстрой речки. На ее западном берегу стены и дома Города Неба — Уранополиса. Кипарисы и платаны успели подняться вдоль улиц и фасадов невысоких домов. На центральной площади сверкало свежеотесанным белым известняком и цоколем из голубоватого камня только что отстроенное здание Совета Неба.

Таис окинула взором не слишком могучие стены, прямые улицы, невысокий пологий холм Акрополя. Вихрем пронеслись видения громадных семи— и девятистенных грозных городов Персии, Финикийского побережья, огражденных раскаленными пустынями городов Египта, павших перед завоевателями, разграбленных и опустошенных. Былое величие Персеполиса, превращенное ее собственной волей в обугленные руины…

Хрупким жертвенником небесным мечтам человека, нестойко поставленным на краю враждебного мира, показался вдруг Уранополис. Великая печаль обреченности сдавила сердце Таис жестокой рукой, и, взглянув на Эрис, она прочитала в ее лице тревогу. Город Неба не мог просуществовать долго, но афинянка не ощутила сомнения или желания искать надежное место жизни на Кипре, или в Александрии, или одном из укромных уголков Эллады. Город Неба, ее мечта и смысл жить дальше. Исчезни он, и что останется, если уже отдала всю себя служению Детям Неба. Отвечая на ее мысли, Эрис крепко сжала ее руку и подтолкнула к сходням.

Таис и Эрис сошли на пристань.

Моряки под присмотром Ройкоса понесли тяжелые тюки и ящики с многоценным приношением делу Алексарха и Урании…

Эпилог

Так окончилась история удивительной жизни Таис Афинской. Тьма Аида, глубина прошедших веков поглотила ее вместе с первым на Земле Городом Любви и Неба.

Создание светлой мечты не могло долго существовать среди могучих и свирепых царей, полководцев, жрецов фальшивой веры, торговли, зависти и обмана.

Крохотный островок только начинавшей зарождаться новой нравственности в море невежества, Уранополис скоро был стерт с лица Геи ордой опытных в войне и насилии захватчиков.

Вместе с Уранополисом исчезли и две подруги. Успели ли они скрыться от плена, уплыв на иные, пока мирные острова? Или, преследуемые воинами, бросились в море, отдав себя Тетис? Или Эрис твердой рукой черной жрицы послала в подземный мир свою Таис и сама пошла за нею? Можно придумать любой конец, соответственно собственной мечте. Несомненно одно: ни Таис, ни Эрис не стали рабынями тех, кто уничтожил Уранополис и положил конец их доброму служению людям.

Москва — Новодарьино Август 1970 — сентябрь 1971