На краю пропасти
Шрифт:
— Какой у него характер?
— В моем присутствии он не проявлял никакого характера, но, как я уже сказал, мне не пришлось с ним много общаться. Мрачный, молчаливый, с виду неудачник, но Дейл всегда говорил, что Пелл — лучший механик из тех, кого он встречал в жизни.
— Спасибо, — сказал Марч. Он подумал, что Рейфу Джернингхэму, пожалуй, не слишком нравился любимый механик его кузена. Инспектор продолжил: — А девушку вы знали?
— Я с детства видел ее. Но не могу сказать, что знал ее.
— Она не говорила с вами о Пелле?
— Нет. Не думаю, что она говорила с кем-то,
— У вас с Сисси не было каких-либо отношений? Но за все эти годы у вас не могло не сложиться собственного впечатления о ее характере. Как вы считаете, она была из тех девушек, что способны совершить самоубийство из-за несчастной любви?
Рейф снова пожал плечами.
— Я не хочу ничего утверждать. Я думаю, каждый может совершить самоубийство, если его подтолкнуть. Я не знаю, насколько сильно ее подтолкнули.
Этот дважды повторенный глагол произвел на инспектора особенное впечатление. Он попросил очень серьезно:
— Расскажите, пожалуйста, что вы думали о девушке.
Рейф нахмурился и на мгновение стал похож на своего предка с портрета. Потом ответил с отвращением в голосе:
— Длинная, худая ящерица, пустая, бесхарактерная. Из тех, что в детстве вечно хнычут и без конца болеют. Но подо всем этим — какое-то скрытое упорство, вы понимаете, о чем я.
— Вы могли бы ожидать, что такая девушка бросится со скалы?
— Иногда случается неожиданное, — ответил Рейф.
Инспектор внутренне согласился. Он задал следующий вопрос:
— Вчера вечером вы оставили миссис Джернингхэм и отправились на прогулку. Вы можете сказать, в каком направлении вы пошли?
Рейф снял ногу с выступа и выпрямился. Потом небрежным движением повернул кисть руки, взглянул на часы и произнес легкомысленно:
— А, тогда… Я спустился и прошелся по пляжу.
— В каком направлении?
— Вокруг залива.
— Вы ходили к Тэйн-Хэду?
Рейф улыбнулся.
— Я забыл, что вы не из этих мест. Если идти вокруг залива, то, конечно, доберешься до Тэйн-Хэда через какое-то время.
— Через какое время? — быстро спросил Марч.
— Это, — проговорил с улыбкой Рейф, — зависит от того, с какой скоростью идти.
— Сколько времени это заняло у вас вчера?
— Боюсь, вчера я не зашел так далеко. Я свернул на полпути. Все было бы слишком просто, если бы я добрался до того места, правда? Рассказ свидетеля. Я как раз оказался бы в таком месте, с которого смог бы разглядеть, было это самоубийство или убийство. Или нет? Я ведь не знаю, где именно упала Сисси, поэтому, вполне возможно, от меня не было бы толку как от свидетеля, даже если бы я там и оказался. В некоторых местах утесы сильно выдаются вперед, нависают над берегом.
— Вы уверены, что не дошли туда? — твердо спросил Марч.
Рейф шагнул к столу и остановился, глядя на инспектора со своей лукавой улыбкой.
— Вполне уверен.
Марч в ответ испытующе посмотрел на него:
— Я хотел бы узнать, сколько времени обычно занимает у вас путь отсюда до Тэйн-Хэда?
Рейф ответил с искренней простотой:
— Это четыре мили по дороге. Скажем, десять минут на машине, а пешком — чуть больше часа, если вы хороший ходок. Две мили по пляжу — это занимает у
— Благодарю вас. Именно это я хотел узнать. Но вчера вечером вы вернулись с полдороги?
— Да, примерно с половины дороги.
— Насколько светло было, когда вы свернули?
— Достаточно светло, чтобы я засветло дошел до дома.
— То есть было около половины десятого?
— Наверно, немного позже, но я не смотрел на часы.
— Вам был виден мыс? Вы смогли бы увидеть, если бы там кто-то двигался?
— До того момента, как я повернул? Да.
— Вы заметили кого-нибудь?
— Ни души.
— Или, может быть, услышали что-то — до поворота или после?
— Боюсь, что нет. Плохо дело, да? Если бы я пошел Дальше по пляжу, я мог бы стать таким удобным свидетелем! Но если вы когда-нибудь попробуете гулять там после наступления темноты, вы поймете, почему я повернул.
— Понятно, — проговорил Марч. — А в котором часу вы пришли домой вчера вечером?
Рейф вынул руки из карманов, взял со стола Дейла линейку и стал поигрывать ею.
— Черт возьми! Если бы я мог знать, что это важно! Я бы засек время, но боюсь, я все-таки этого не сделал. Вот что всегда плохо с этими убийствами и самоубийствами: они сваливаются на голову без всякого предупреждения. Если бы я знал, что с несчастной Сисси случится что-то подобное, я не отводил бы глаз от часов. Но вместо этого без всякой пользы болтался по окрестностям и в конце концов просидел у стены над морем до… Вот в этом-то и беда: я не знаю, до какого времени.
— До полуночи? — предположил инспектор.
— Может быть, — ответил Рейф.
Глава 23
Лайл вышла в сад. За теннисными кортами был тенистый уголок, сзади защищенный от посторонних высокой смешанной живой изгородью, а с боков — старыми деревьями с колючими ветвями. Рядом с изгородью стояла скамейка. Лайл опустилась на нее, откинулась на спинку. Над ней простиралось небо, наполненное светом, бледно-голубое. Перед ней — травянистый склон, засаженный рододендронами, азалиями, гевеями, сиренью и белой эукрифией, сияющей на солнце, как апельсин в цвету. Чуть пониже — несколько темных хвойных деревьев и падубов — золотистых, серебристых и староанглийского зеленого цвета. Рядом с ними — тонкий клен, трепещущий хрупкими бело-розовыми листьями. Эти полупрозрачные листья дрожали даже в самые безветренные дни. Все вокруг было совершенно неподвижно, лишь море, полное тайного движения, беспрестанно менялось — мерцало, переливалось в лучах солнца.
Лайл как человек, давно привыкший к этому пейзажу, просто впитывала воздух, тени, свет, аромат нагретых солнцем растений.
На несколько минут Лайл задремала, а проснувшись, увидела рядом с собой Дейла. Он стоял, заслоняя солнце, глядя на жену. Она подумала, что проснулась, когда его тень легла на нее. Когда он чуть сдвинулся с места, косые лучи, пробивающиеся сквозь ветви колючего дерева, снова согрели ее руки и грудь.
Дейл не сел рядом с ней, он просто продолжал стоять, слегка нахмурясь и глядя на Лайл, как будто хотел сказать что-то, но не решил, как начать.