На краю пропасти
Шрифт:
— Ого! — воскликнул Семён под впечатлением. — Вот это силища! Ключ! Скорее! Он в правом кармане!
Яр достал ключ, открыл двери и тихонько стоял в стороне, пока Игорь обыскивал охранника. Лекарь поднял помповое ружьё, забрал себе патроны и посмотрел на Семена.
— Так! Мне нужен мой мешок и оружие! Где они могут быть?
— В комнате охраны. Здесь, на первом этаже, я знаю, как пройти.
— Отлично! Яр, идёшь вместе с ним, добываешь оружие и мешок мой не забудь! — лекарь с тревогой заглянул в глаза юноши, чего-то ожидая, но никаких иных изменений, кроме страха, не заметил. — Мне кажется, помповик тебе уже не нужен. А я — за женщинами… Встречаемся снаружи. Семён, выход через крышу есть? Ну… лестница там пожарная или ещё что?
— Есть! Там
— Отлично! Погнали! — И трое мужчин под аккомпанемент выстрелов, раздававшихся теперь в разных концах литейного цеха, выбежали из кутузки.
Глава 4. Прошлое рядом
То, что случилось после взрыва, устроенного Кондратом, походило на обычную массовую зачистку. Гризли с пулемётом наперевес ворвался через внутреннюю дверь в жилые помещения и принялся палить во всё, что движется. В разные стороны полетели щепки и ржавая пыль, выбиваемые пулями калибра 7,62. За стенами слышались стоны раненых и крики испуганных жителей, но и они смолкали. Сеня же двигался дальше, за ним, из-за спины прикрывая топорами и ножами, — Варвар и Зек. Следом шли Юдины и зачищали другие направления разветвляющихся полутёмных коридоров. Помповые ружья огрызались лишь поначалу, но малая скорострельность и количество патронов сводили обороноспособность на нет. «Печенег» же, пробивая старые доски на раз, резал живую силу врага и за двумя стенами.
Люди, спускавшиеся с лестницы, ничего не понимали, когда им переламывало ноги, и они валились под градом пуль. Дверь из комнатушки отворялась, но тот, кто собирался выйти, выпадал в коридор уже мёртвым, будь то мужчина или женщина. Гризли толкал дверь, перешагивал истекающие кровью тела и шёл дальше. В комнатушку врывались остальные и добивали тех, кого не свалил «Печенег».
Если Жлоб не успевал повернуть в какой-нибудь боковой коридор, а оттуда, из полутьмы, выскакивал местный житель, то он тут же валился на пол с топором в голове или ножами в теле, а потом Варвар с довольной ухмылкой обтирал оружие об одежду и перешагивал через труп.
Жизнь поселения, где тишина узких улочек иногда разбавлялась недовольным матом в адрес женщины или стонами оргазма из той или другой деревянной комнаты, превратилась в ад. Визжали женщины, кричали раненые, трещали расколотые доски, грохотали помповики, короткими очередями огрызались АК-74У и частично заглушал все остальные звуки «Печенег», лишь иногда прерываясь из-за смены цинка с боезапасом. И пока Варвар менял короб и соединял ленту, их прикрывали Юдины и Зек.
Кондрат же сопровождал Грома. Олег, дождавшись, когда группа продвинется, перешагнул через сорванную взрывом железную дверь, подошёл к одному из контуженых бойцов, которые из-за ударной волны отлетели к противоположной стене, наклонился и, нажав на вывороченную осколком плоть, привёл мужчину в чувство. От боли тот вытаращил глаза, заорал и, изогнувшись, попытался сбросить руку Грома. Но тот с лёгкостью продолжил издеваться.
— Где пленники? — он наклонился ближе к раненому.
— Больно! От… от… отпусти!
— Ещё раз спрашиваю, — Гром надавил сильней, и боец издал новый крик боли. — ГДЕ ПЛЕННИКИ, КОТОРЫХ ВЫ ВЧЕРА ЗАДЕРЖАЛИ…
— Я не зна… Нет! А-а-а… Хватит! Отсюда их повели к Бакину!
— Куда? Я не совсем понял…
— К Бакину! К главе Кольчугино.
— Это в какую сторону?
— Наверх! На самый верх! — Бледная кожа бойца покрылась испариной, а лицо исказила гримаса боли. Олег, продолжая пальцами ковырять рану, на секунду залюбовался превращением человека в воющее от боли животное. Потом он встал, поднял пистолет и прикончил мужчину. Осмотрел второго, махнул рукой: мол, на этого не стоит тратить патроны, и вышел в переплетение деревянных улочек и построек.
Бойцы рассыпались по первому этажу. Тут и там звучали выстрелы. Крики женщин теперь больше раздавались наверху, а по многоччисленным
Поэтому Гром без труда отстреливал местных, кому-то хватало одного патрона, кому-то — двух. «Стриж» работал исправно, а АКСУ Кондрата поддерживал сбоку.
Первый подъём оказался наиболее трудным, несколько раз пришлось прятаться за деревянными стенами, прежде чем завалили пятерых противников, далее плутали по лабиринту улочек, пока не нашли следующую лестницу. Тут уж всего два бойца преградили им дорогу, задержав на полминуты, и то Кондрат, прострелив стену, уничтожил самого «умного». Тот захрипел и вывалился в проход, где Гром и добил его выстрелом в голову.
Они поднялись на этаж, где длинный прямой коридор вёл через всё здание. В дальнем конце мелькнула тень человека в плаще. Гром бросился вперёд, переходя на бег: это явно был Потёмкин! Но что он тут делает, если пленник? Решать головоломки не было времени, поэтому Олег откинул лишние рассуждения и был уже на середине коридора, когда дверь справа распахнулась непосредственно перед его носом, и оттуда вылетел мужчина, сбив Грома с ног.
Две фигуры на глазах отставшего Кондрата, который потратил время, чтобы оглянуться, влетели в противоположную дверь, скрывшись от Кондратьева. Боец поднажал, на спине подпрыгивал рюкзак с гранатами и динамитом, а сзади, из бокового прохода, выскользнул местный. Он присел на колено и прицелился… Попал прямо в рюкзак, отчего тот сдетонировал, разорвав Кондрата и ближайшие метров двадцать деревянных конструкций в клочья.
Гром рухнул на деревянный пол, сверху навалился мужик, и враги, сцепившись, покатились. Пистолет отлетел куда-то, широкий армейский нож не достать — в голенище «берца». Гром схватил противника за руки, в одной из которых сверкнуло широкое лезвие. Мужчины ещё несколько раз перевернулись, сшибли парашу, отчего ведро загремело по полу, расплескав содержимое, и, наконец, замерли в одном положении. Гром снизу, враг верхом с направленным на Олега лезвием. А в глаза бросилось бельмо противника, блестящее в слабом освещении не хуже, чем у волка. Гром елозил под одноглазым, удерживая его руки с ножом на расстоянии и стараясь скинуть с себя, но не удавалось. Лезвие медленно приближалось к правому глазу, Гром зарычал от напряжения, но нож был всё ближе.
Вдруг все вокруг вздрогнуло от взрыва. Противников завалило обломками досок и окатило горячим воздухом, одноглазого сбросило с Грома и швырнуло к стене. Олег врезался головой в кровать и отключился.
— Нет! Не тронь её! — голос сопляка был высоким, словно парню не восемнадцать лет, а намного меньше… Этот утырок цеплялся за руку не хуже обезьяны, у которых, как известно, особое строение кисти.
— Отвали! — Олег бьёт наотмашь, герой падает в мокрые опавшие листья. Осень удалась в этом году, раскрасила листья множеством ярчайших красок, которые ещё не успел смыть дождь.
«Как же его зовут? — мелькает мысль. — Он с параллельного курса, с кафедры вирусологии. А и чёрт с ним!»
— Рита! Пойдём со мной! — Олег вновь хватает девушку за руку. — Я люблю тебя!
— Отвали! — она и в гневе прекрасна! Белая матовая кожа, огромные карие глаза, надутые от обиды алые губки, пышные каштановые волосы и слегка раскрасневшиеся от возбуждения аккуратные щёчки. — Ты не понимаешь? Мы гуляем!
— С ним? — Олег указывает на дохляка, поднимающегося с земли и отряхивающегося от листьев. — С этим… чмошником? Потёмкин! Ты же лох! Скажи ей об этом!