На краю пропасти

Харитонов Юрий Владимирович

Где-то в комнате безжизненное тело учёного лишилось опоры и свалилось, случайно задев тумблер. В кунсткамере вспыхнул свет. Слабенький, всего три лампы дневного света на огромное помещение. Две из них мигали, отключаясь, с характерным «цокающим» звуком. Пустые клетки, дёргающиеся в предсмертных конвульсиях тела вокруг и маленькое, худое создание на корточках. Дочка Ветрова сидела рядом с трупом Митяя, макала в лужу чёрной крови пальчик и отправляла его в рот, причмокивая. Безумное, неестественное существо, вывернутое наизнанку своим папашей, ощущало себя одиноким и никому не нужным. Жизнь, столь чудовищным способом подаренная девочке отцом, оказалась бессмысленной и пустой. Новое существо не понимало происходящего…

***

Яр

был преисполнен уверенности. Даже хмурые, неодобрительные взгляды, бросаемые Потёмкиным назад, не могли вывести юношу из состояния душевного равновесия. Оно и понятно: в таких невообразимо трудных обстоятельствах могло пробудиться желание у кого угодно, а не только у непохожего на других полумутанта. И теперь, когда в его жизни появилась Ольга, когда внезапная встреча свела их, сцепила, склеила, обручила — невозможно было не радоваться тому факту, что Ярослав оказался обычным, ничем, кроме странных роговых наростов, не отличающимся от других человеком. Он так же любил, так же желал и так же сильно переживал, как остальные люди. Только окружающий мир он чувствовал намного острей, чем другие. И за то, что Ольга выбрала его, несмотря на изъян, Ярос был ей благодарен. Все мысли до единой обращены были к девушке и рисовали радужные узоры на полотне будущей жизни. И в воображении присутствовал некий гнев по отношению ко всем грядущим невзгодам. Казалось, что Яр окружит девушку заботой и защитой навсегда, на всю жизнь, что бы ни случилось. Сейчас он ощущал силу и желание быть только с Ольгой. Ведь ей всё равно, сколько в нём изъянов и странностей.

Ольга… а Ольга просто прижалась к любимому и не желала сейчас ничего другого, только продлить, насколько возможно, это мгновение и запомнить — ведь ничего лучшего в её жизни ещё не случалось. И вряд ли случится. Наверное, потом придёт много новых, нужных или нет мыслей, но сейчас счастье, переполняющее девушку, заставило её застыть, прижимаясь к молодому человеку, ощущая себя его неизменной частичкой.

И лишь мысли Игоря сильно разбрелись. Не только от начинающегося уже приступа лихорадки из-за вируса, молниеносно захватывающего тело… Очень многое произошло, слишком многое вышло из-под контроля. И теперь, если придётся затопить Москву, то сделать это нужно вместе с собой и молодыми людьми. Иначе вирус так будет скитаться по миру, продолжая уродовать человечество. Понимали ли учёные, что открыли Ящик Пандоры? Наверное, нет! Им вообще неинтересно было, что будет с людьми, главное — эксперимент. Его чистота и результаты. А сколько при этом погибнет… всего лишь статистика!

Оставался очень маленький, призрачный шанс, что результаты Яра отрицательны и он — не носитель вируса. Тогда из общего уравнения смерти молодых людей можно смело исключить. Но Игорю так и не удалось посмотреть результаты анализов. Он впопыхах вырвал листок из рук Ветрова и засунул в карман разгрузки. Надо было спешить. Времени до того, как вирус, введённый учёным, ввергнет лекаря в болезненную лихорадку, почти не оставалось. Игорь уже чувствовал жар и озноб, значит, вирусные частицы проникли в клетки. Скоро он ослабеет настолько, что потеряет способность двигаться. И только жала ивановских шершней с ядом могли заставить его держаться на ногах, и риск, что сердце вдруг остановится, увеличивался в разы.

И вот теперь делалось по-настоящему страшно. Что, если они не успеют? Что, если результаты анализов положительные? Убивать молодых влюблённых и себя, зная, что вирус всё ещё скитается по земле, — во много раз хуже. Но это неизбежно. Осталось посвятить в кошмар и Яра с Ольгой, только начавших жить. Поставить перед фактом людей, которые едва лишь обрели друг друга. Язык не поворачивался начать серьёзный разговор, и Игорь откладывал его, оттягивал момент до последнего.

Местность вокруг всё более напоминала старое пожарище. Почерневшие обрубки деревьев торчали из-под снега жжёными спичками. Поселения были разрушены почти полностью. Ни одного целого здания. Везде руины,

оплетённые неизвестным ярко-алым растением, покрывавшим дома от основания до верха. Ни одной твари, словно все «нормальные» животные давно сбежали отсюда.

До Балашихи добрались за час, больше всего времени потеряли из-за рухнувшего моста на чкаловском железнодорожном переезде. А вот закрытый военный городок «Заря» отыскали быстро — благо на карте, отобранной у Ветрова, в этом месте был начертан жирный красный крест.

Отыскать здание, под которым находился бункер, тоже не составило труда — на фасаде, поверх надписи чёрным «Мы выжили здесь…» красной краской намалевали такой же жирный крест, как и на карте. Видно, учёные для кого-то оставляли пометки, какой дорогой шли. Сразу за дверным проёмом сидел скелет без ног, прислонившись к стене. На лбу шутники-учёные красной стрелкой указали направление. Далее, вопреки надписи, друзья не встретили ни одного выжившего. Скорее, наоборот: повсюду разбросаны останки людей и животных, стреляные гильзы и ржавеющие, изогнутые автоматы. Старая, свалявшаяся паутина свисала в углах и от малейшего дуновения ветра колыхалась. Игорь шёл первым и заглядывал в необитаемые помещения — та же унылая картина запустения. Ольга следовала за лекарем и несла его рюкзак. Яр замыкал процессию, оглядываясь.

Красная стрелка с упрямством компаса вела людей вниз. Фонарь, выданный Ветровым, вновь пригодился. Свет выхватил на бетонной стене надпись: «Офицеры — суки!», и чуть дальше: «Вы всех нас убили!». И кости, много останков и истлевшей одежды. Что здесь происходило? Судя по гневным надписям, часть военных не успела в бункер. А рядом с гермодверью другим почерком выведено совсем невразумительное: «Чёрная смерть… нет! Тёмная жизнь!». Мысль тут же ударила в голову, как набат: значит, верной дорогой идут; значит, учёные всё же привели в действие план, и вирус на свободе. Как ни хотелось Игорю, чтобы этого никогда не случилось, теперь ничего не изменить — остаётся успеть затопить метро и вместе с ним погибнуть самим, не сохраняя вирусу ни единого шанса, ни одной лазейки.

Гермозатвор отворился с лёгкостью, словно его и не закрывали никогда изнутри. Или же открыли перед неизбежной смертью. И всё-таки оставалось лишь гадать, что здесь происходило когда-то. В дегазационной камере обнаружился первый необычный труп со следами воздействия на геном человека. Изменения тканей видны были невооружённым взглядом, а в воздухе витал тяжёлый трупный смрад, против которого не помогали и противогазы.

— Осторожней, — сказал Игорь Яру, присев и осматривая труп. — Здесь могут бродить другие. У этого шея сломана — явно не сам расстарался.

— Кто-то помог? — Яр поднял автомат и выглянул в следующее помещение — длинный тёмный коридор, заставленный ящиками.

— Определённо…

Игорь первым вышел в коридор, освещая путь. Ещё два трупа обнаружились за ящиками. У одного вырван кадык, у второго — проломлен череп.

— Эти друг с другом дрались, — прокомментировал лекарь, продолжив путь.

Справа широкий проём вывел людей на платформу. Луч фонарика не смог осветить пространство целиком, зато выхватил из тьмы вагоны поезда. Чернеющие оконные проёмы были пусты и безжизненны, а рядом с дверью — мёртвый. Игорь хотел вернуться в коридор, но в одном из окон мелькнул тёмный силуэт. Люди подошли ближе, и Ольга отвернулась. Сидящий внутри давно умер, в голове его зияла огромная дыра. В руке был зажат пистолет.

— Тут тоже всё ясно, — заметил Потёмкин, возвращаясь в коридор. — Один убил другого, а потом застрелился сам.

— Что же тут случилось? — прошептала Ольга.

— Сумасшествие, Оль… Только оно давно уже стряслось — лет двадцать назад.

— Как в таком мире жить? Он такой огромный, но люди никак не поделят его…

— У людей заноза в заднице или чего побольше… Не дают покоя лавры создателей, хотя никто толком не знает, существуют ли они. Вот и соревнуются в созидании, а преуспевают в разрушении. Это же учёные — что у них на уме, неразрешимая загадка даже для них.