На краю
Шрифт:
– Ты пойдёшь на это ради меня? – спросила я, дрогнувшим голосом.
Склонившись, Кейд поцеловал меня, прижимая к кровати. Когда он отстранился, нежность пронизывала его синие глаза.
– Я пойду на всё ради тебя.
Чувствуя, что вот-вот снова расплачусь, я зарылась носом в его плечо. На душе стало непривычно легко от ощущения полнейшего счастья.
– Нужно сказать Блейну… до отъезда, – вздохнула я, когда эмоции немного утихли.
Повисло тяжёлое молчание. Перевернувшись на спину, Кейд посмотрел в потолок.
–
Я покачала головой.
– Нет. Блейн имеет право узнать эту новость от меня.
Повернувшись, Кейд посмотрел мне в глаза. Его брови нахмурились. Прошло несколько секунд, прежде чем он наконец произнёс:
– Ладно. Но ты должна сказать ему сегодня, потому что завтра мы уезжаем.
Я сглотнула.
– Хорошо.
***
Стоя возле дома Блейна в тени сгущавшихся сумерек, я пыталась вспомнить, почему так настаивала на том, чтобы лично поговорить с ним. Я кружила по кварталу не меньше четверти часа, прежде чем припарковалась у ворот, а потом ещё десять минут уговаривала себя выйти из машины.
Теперь я смотрела на грозную входную дверь, собираясь с духом, чтобы постучать. Почти стемнело, когда я наконец подняла руку, но неожиданно дверь открылась, заставив меня отпрянуть назад. На пороге показалась Мона.
– Кэтлин, какая неожиданность! – воскликнула она, обнимая меня за плечи. – Рада тебя видеть.
Я тоже обняла её в ответ.
– Взаимно.
Отстранившись, я нервно посмотрела в сторону тёмного коридора.
– Мм, а Блейн дома? – спросила я, в глубине души надеясь, что он уехал.
– Да, – ответила Мона. – Думаю, он в библиотеке. Хочешь, я сообщу о твоём приходе?
Я покачала головой.
– Не стоит. Можно войти?
– Конечно. – Мона пропустила меня в дом, а сама вышла на улицу. – Я как раз уходила. Доброй ночи, Кэтлин, – сказала она на прощание.
– Доброй ночи, Мона, – ответила я. Когда дверь за ней закрылась, я осталась стоять в тёмном холле.
Мучительные воспоминания нахлынули с новой силой, и я в который раз спросила себя, не совершаю ли ошибку. Нас с Блейном многое связывало, и мои чувства к нему были слишком запутанными… Душа болела настолько, что хотелось развернуться и бежать прочь. Но я не могла так поступить. Блейн должен узнать правду и было бы несправедливо, если бы ему сказал кто-то другой.
Дверь в библиотеку оказалась закрытой. Осторожно постучавшись, я услышала, как Блейн произнёс:
– Войдите.
Открыв дверь, я задержалась на пороге. Тусклый свет ночника в дальнем углу погружал библиотеку в полумрак.
– Уже уходишь, Мона? – спросил Блейн.
Он сидел за фортепиано спиной к двери с тлеющей сигаретой в руке. Казалось, что сейчас было самое время проявить твёрдость духа и задать тон разговора, но я не могла произнести ни слова. Очевидное одиночество Блейна
Не дождавшись ответа, он обернулся и увидел меня. Замерев на мгновение, он потушил сигарету, а потом поднялся. Рукава его белой рубашки были закатаны, а светлые волосы взъерошены. Приближаясь ко мне, он быстро пригладил пальцами светлые пряди.
– Кэт, – отрывисто сказал он. – Я не ждал тебя.
Нервно теребя ключи в руках, я заставила себя произнести:
– Извини, что без приглашения… – Голос дрогнул из-за возникшей между нами неестественной формальности.
– Не волнуйся, – возразил он. – Проходи, присядь. Выпьешь что-нибудь?
– Нет, спасибо… – я попыталась отказаться, но Блейн уже прошёл к бару и налил в два стакана виски. Вернувшись, он протянул один из них мне. Неловко положив ключи на ближайшую полку, я приняла бокал.
– Присядь, – снова предложил Блейн, но я продолжала скованно стоять. Дыхание застряло в горле.
– Блейн… – начала я.
Но он меня прервал:
– Извини за вчерашнее. – Его голос прозвучал болезненно хрипло. – Я волновался за тебя и выразил это ужасным способом.
– Всё в порядке, – вздохнула я, испытывая гнетущую вину.
Блейн не сводил с меня взгляда, словно не мог поверить, что я пришла. В его глазах как будто промелькнула вспышка надежды. Мне захотелось для смелости залпом выпить виски, но я поставила бокал на стол.
– Блейн, нам нужно поговорить.
Он ничего не ответил. Только в ожидании смотрел на меня.
– Кейд и я… – запнувшись, я заставила себя продолжить, почти проталкивая слова: – Блейн, я беременна.
Он словно окаменел. Я ждала, всматривалась в его лицо, надеясь… не знаю на что. Но Блейн молчал. Он смотрел на меня, словно слова его оглушили.
– Пожалуйста, – вымученно прошептала я, больше не в силах выносить гнетущую тишину. – Скажи что-нибудь…
Моя мольба вывела его из оцепенения. Блейн поднёс стакан к губам и сделал приличный глоток.
– Поздравляю, – хрипло произнёс он.
Я ждала, что он скажет что-то ещё, но напрасно.
– И всё? – глухо спросила я. – Больше ничего не скажешь?
– А что ещё ты хочешь от меня услышать? – закричал Блейн, заставив меня вздрогнуть.
Мои глаза испуганно расширились, а он, поджав челюсть, отвернулся. Наливая новую порцию виски, Блейн бесстрастно произнёс:
– Полагаю, выход ты найдёшь сама.
Его холодность ранила глубоко, причиняя невыносимую боль. Моё тело налилось тошнотворной болью – казалось, вот-вот слёзы польются градом. С трудом проглотив всхлип, я развернулась и побежала прочь из библиотеки, а потом из дома. Добежав до машины, я прижалась к прогретому солнцем капоту и разревелась. Не знаю, чего я ждала от встречи с Блейном. Между нами всё было кончено.
Через некоторое время я смогла сесть за руль и только тогда поняла, что оставила ключи в доме.