На крестины в Палестины
Шрифт:
– Да какая мне разница, на хрен, – отмахнулся от него сердитый Ваня. – Ты видишь, что он делает? Полбашки заголил и саблю нам под нос тычет, чтобы мы ему кантик на затылке подровняли. Что мы, блин, на педикюров похожи?
– На кого? – оторопел кинолог.
– Ну, на педикюров. – Увидев его рожу, Жомов растерял весь пыл. – Это те, кто педикам красоту наводит…
Закончить фразу Ваня не успел, потому что Попов с Рабиновичем заглушили ее диким хохотом. Сеню просто скрючило пополам, а эксперт-криминалист и вовсе на травку свалился и недоеденный кусок мяса потерял.
– Ну, ты, блин, ля-апнул! Как в микрофон рыгнул, – едва отдышавшись от смеха, заявил он Жомову. – Педикюр, чтоб ты знал, Ванечка, лингвист ты наш доморощенный, это художественно-гигиеническая обработка ногтей на пальцах ног, а не то, что ты думал.
– А как же то называется? – недоверчиво поинтересовался омоновец.
– А хрен ее, мой милый, знает, – отмахнулся от него Сеня и слегка пнул носком берца все еще лежавшего в прежней позе сарацина. – Вставай, блин, чучело. Чего ты еще тут придумал такое?
– Не встану! – отрезал тот. – Пусть я вечно буду прахом у ваших ног, только не гоните и не отвергайте моей клятвы верности. Рубите голову, и дело с концом, но я либо святому тучному господину, да благословит Аллах его подкожный жир, служить буду, либо от его руки и умру.
– Не понял, блин, это кто тучный святой? – оторопел от такой наглости Попов. – Ты, кизяк размоченный, базары фильтруй…
– Да заткнись ты, Андрюша! – оборвал его кинолог и повернулся к сарацину: – А с чего это ты ему служить решил? Вдруг он и есть наипервейший враг твоей веры, народа и вообще сатана в свинячьей шкуре?
– Нет, он святой, раз видел эльфов, – заявил абориген, чуть поднимая голову. – И потом, если вы с рыцарями вместе за крестом идете, то лучше быть с вами, чем против вас в открытом бою. Да и надоело мне уже, что наши все время проигрывают. – Сарацин поднял голову еще чуть выше. – Это, конечно, хорошо, что наша сборная на чемпионате мира третье место заняла, но теперь иблис знает что творится! Вон, «Галатасарай» «Локомотиву» на своем поле умудрился проиграть… – парень поперхнулся и оборвал себя: – Что это такое я сказал?
– Да ты не расстраивайся. Это спираль времени чудит, – похлопал его по плечу Рабинович. – Вот вернемся мы назад, и ты о нас даже не вспомнишь.
Но аборигена такое объяснение не удовлетворило. Пришлось кинологу в меру своих нахватанных у эльфов и Горыныча знаний объяснять, что структура времени представляет собой спираль, которая страшно сжимается, если кто-то из будущего попадает в прошлое. До таких катаклизмов дело дойти может, которые даже режиссеру и сценаристу Страшного суда в голову не взбредут. И Сеня тут же без зазрения совести заявил, что трое ментов и посланы в эту страну, чтобы спасти весь мир от катастрофы.
– Вот такая у нас работенка, – при общем попустительстве друзей скромно закончил он свою речь. – В общем,
– Абдулла ибн Сибгатулла аль Иддих бен Салибан Расим-булды, – мгновенно встав по стойке «смирно», доложил тот. – Можно и по прозвищу меня называть.
– Так мы и сделаем, – заявил Сеня, с трудом проглотив названное имя. – Кстати, как тебя прозвали в войсках?
– Маленький черный тигренок, поджегший усы старому льву и сумевший уйти невредимым, – довольно улыбнулся Абдулла. Рабинович снова поперхнулся.
– Интересно, ему для того, чтобы подпись поставить, транспаранта хватает? – ехидно поинтересовался Попов. – Сеня, на хрен нам этот чудак на букву «с», «м» и все остальные прочие нужен?
– Пригодится. Хотя бы до города какого-нибудь поможет быстрее добраться, – отрезал умный Рабинович. – Видишь же, спираль времени уже и тут чувствоваться начала. Некогда нам телиться, а без провожатого можем год кругами ходить. Вон, Жомов нас уже привел из Египта в Палестину. – Любит же Сеня старые промашки вспоминать!
– Так это я, что ли, компас испортил?! – возмутился омоновец.
– Ладно, проехали! – Рабинович махнул рукой и повернулся к новобранцу: – В общем, так… Пока для краткости будешь просто Абдуллой, а потом мы тебе и кличку новую, более подходящую случаю, придумаем. А пока, так сказать, в качестве первого испытания, организуй нам какой-нибудь еды, пока мы тут на травке от ратных подвигов отдыхаем.
Абдулла покорно кивнул головой, довольный тем, что его и от «святого толстяка» не прогнали, и в оруженосцы взяли, да еще и проводником назначили. А больше всего, наверное, сарацин радовался тому, что головы не лишился. Хотя кто его знает? Может быть, ходить без голов у них тут дело привычное?.. Низко поклонившись ментам, Абдулла резко развернулся и помчался к своим бывшим соратникам пропитание для нового начальства добывать. Попов недовольно посмотрел ему вслед.
– Сеня, если он сейчас какой-нибудь плесневелой соломы вместо еды принесет, я тебя самого ее трескать заставлю, – буркнул вечно голодный криминалист. – Какого хрена этого недоумка за продуктами послали? Сами, что ли, сходить не могли?
– Ты теперь парню до конца жизни не простишь, что он тебя тучным назвал? – усмехнулся Рабинович. – А я где-то слышал, что на Востоке полнота считалась обязательным признаком знатности и богатства.
– Ага. А в Европе евреев и вовсе вешали, – огрызнулся Попов. – Как кому-нибудь надоест с евреем торговаться, так его тут же и вешают.
– При чем тут евреи, ты, свиномяс славянский? – оторопел кинолог.
– Да ни при чем, – ухмыльнувшись, пожал плечами Андрей. – Просто не мне же одному обиженным ходить.
Рабинович от такого заявления оторопел и не сразу нашелся, что сказать в ответ. Зато Жомова Андрюшина выходка позабавила. Омоновец, уже получивший сегодня солидную порцию насмешек от обоих друзей, тут же вставил парочку ценных комментариев относительно жизни евреев в средневековой Европе в частности и во всем мире – в целом.