На кругах времен (Сборник)
Шрифт:
ДРОТИК ОДИССЕЯ
— Сергей Григорьевич какой-то вроде не в себе был,-заключила Настя, закончив подробный отчет о событии, состоявшем в том, что в библиотеку заходил Сережка Гриценко и, не застав меня, просил вечером зайти к нему.
Конечно, если бы зашел с той же просьбой, скажем, Василий Иванович, другой мой приятель, Настя просто сказала бы: заходил, мол, просил передать… Но Василий Иванович по Настиному искреннему убеждению безнадежно стар, поскольку ему уже почти под сорок, и уже поэтому абсолютно никакого внимания требовать не может. Настя- практикантка из Кишиневского университета, лет ей от роду девятнадцать, а Сергей Григорьевич, или, для приятелей, просто Сережка Гриценко, по общему признанию в некотором роде эталон мужского обаяния,
Недавно Сережка получил квартиру в только что сданном пятиэтажном доме, первом в нашем райцентре. По плану в ближайшие годы рядом должны подняться еще три таких же небоскреба, но уже сейчас местные патриоты, гордые приобщением к высотному строительству, называли новый дом не иначе, как Черемушки.
В маленьком городке случается историй, пожалуй, не меньше, чем в столицах, хотя на первый взгляд, что тут особенного может произойти? Но это только на первый взгляд — тому, кто живал в маленьком городке, этого доказывать не нужно. Вот и Сережкиному вселению в новую квартиру- событию отнюдь не национального масштаба, но вообще-то, безусловно, радостному, предшествовали события куда более значительные, вошедшие в устную летопись нашего райцентра под названием «мамский бунт». Вкратце эта история, которой суждено было стать преданием, выглядит так.
Три года назад, приехав к нам по распределению, Сережка прямо с поезда с чемоданом, дипломом и запасом нерастраченного простодушия явился в горсовет, чтобы с ходу получить ордер на квартиру, причитавшуюся ему как молодому специалисту. Из кабинета председателя он вышел с полным представлением о грандиозных перспективах жилищного строительства в городе, а также с твердым обещанием, что, когда эти перспективы станут явью, ему немедленно будут выданы и ордер, и ключи, и золотые горы в придачу. А поскольку в ожидании всех этих благ жить где-то пока было нужно, Сережка снял комнату у больничной сторожихи и принялся уменьшать процент детской заболеваемости в районе. Надо сказать, что делал он это весьма и весьма успешно. Детишки на приеме у него не орали, не ревели, не дергались, готовно разевали рты на глазах у растроганных мамаш, высовывали языки, охотно ели всякие пилюли и порошки, даже самые горькие, и самое главное — выздоравливали. А поскольку половина населения любого города состоит из мам, тетушек и бабушек, нетрудно догадаться, что это (плюс помянутые уже качества) обеспечило Сережке популярность, которая, будучи изображенной графически, выглядела бы в виде прямой, устремленной в бесконечность.
Когда минули два года, которые Сережке нужно было отработать по распределению, по городу пополз панический слушок: доктор Гриценко собирается уезжать! Неизвестно как возникший (Сережка и не помышлял об отъезде), слух оброс деталями и подтверждениями, среди которых самой весомой причиной предполагаемого докторского бегства было отсутствие приличной квартиры. И тут вспыхнул бунт, который начали мамы, отчего он и получил название «мамский». К мамам присоединились тетушки и бабушки. Депутации и делегации оккупировали приемную председателя. Начальник почты стал опасаться, что придется выделить еще одну почтальонскую единицу — поток писем с припиской «председателю лично» грозил выйти из берегов. В общем, «мамский бунт» хоть и не приобрел размеров Медного, зато окончился полным успехом бунтовщиков, вернее бунтовщиц. После недельной осады, к которой присоединились председательская супруга и, главное, его теща, председатель сдался и клятвенно обещал очередной депутации, что, как только будет сдан новый пятиэтажный дом, он лично вручит доктору Гриценко ордер…
Сережка открыл сразу, как только я нажал кнопку. Вид у него был действительно встрепанный, «не в себе», как заметила Настя.
— Случилось что-нибудь?
— Садись, — сказал Сережка и в упор спросил: — Ты фантастикой балуешься? Так вот… Садись, садись, я тебе сейчас такое расскажу, закачаешься…
Сегодня после утреннего приема Сережка забежал за чем-то домой, за чем не помню. И минуты через две в комнату вдруг
Чувствуя, как подгибаются ноги. Сережка кинулся к балконной двери, рванул и выскочил на балкон. Едва он успел хватануть воздуху полной грудью, как вдруг что-то оглушительно треснуло, — ив следующий миг он инстинктивно отшатнулся, не веря глазам. Да и как поверить? Во все стороны до самого горизонта катили, пенясь белыми барашками и гребешками, зеленые валы. Волны медленно колотились о стену дома, расшибались под балконом, водяной пылью обдавало лицо. Сережка зажмурился, задержал дыхание, по-детски взмолился про себя: пропади, пропади!а когда открыл глаза, прямо перед собой в полусотне метров увидел большой крутобокий, с высоким носом корабль. Секунду назад его не было! А еще через секунду он уже совсем ясно видел, как мерно вздымаются по бокам корабля длинные черные весла, радужно вспенивая воду.
«Трирема? Галера? Схожу с ума!» — с пугающей уверенностью подумал Сережка. Галера нырнула под волну, взлетела; еще несколько секунд — и она врежется прямо в балкон. На высоком носу, рядом с потемневшей от воды женской статуей, вырос полуголый человек в блестящем гривастом шлеме, тяжело опершись на короткое копье. Зрение странно обострилось — глаз схватывал одновременно и бесконечные волны, и капли, слетавшие с весел, и пятна соли на плечах статуи, и четкий профиль под высоким шлемом. И тут стоявший на носу повернул голову, и Сережка понял, что тот тоже видит его. Внезапно лицо воина исказилось яростью, он что-то хрипло выкрикнул и резким, почти неуловимым движением метнул копье. Раздался оглушительный треск, заломило в ушах. На мгновение ослепило странной темнотой. И снова — солнце. Сережка обессилено прислонился к стенке: звонко горланя и размахивая деревянными саблями, соседские мальчишки штурмовали груду строительного мусора. Из-за угла вывернулся мотоцикл: приехал домой пообедать дядя Петя из третьей квартиры. Все было, как всегда. Только в воздухе чувствовалась какая-то свежесть, как после грозы. Но какая там гроза, вот уже с месяц и малого дождика не было…
— Ну, что скажешь?-спросил Сережка.
— Что я скажу? Ты же врач, мне ли тебе объяснять: у галлюцинации может быть миллион причин.
— Миллион? А ну, иди сюда.
Мы вышли на балкон. Сережка ткнул пальцем: это что такое? В шероховатом бетоне стены рядом с дверью светлела свежая выбоинка. Я подумал невольно: зачем ему меня разыгрывать?
— Ну и что?
— Тебе мало? А что ты на это скажешь?-Сережка, видно, успел подготовиться к рассказу и вел его теперь по всем правилам к кульминации. С этими словами он вытащил из-за двери короткую палку с массивным бронзовым наконечником, с погнутым острием. Это был настоящий дротик, изображения каких можно увидеть почти на каждой античной вазе…
Из распахнутого окна соседней квартиры донесся рассерженный голос-слов было не разобрать: видно, ругались в глубине комнаты. Но то ли Маша, Сережкина соседка, подошла ближе к окну, то ли рассердилась основательно, но я отчетливо расслышал:
— Где взял, я тебя спрашиваю?! В ответ раздалось что-то неразборчивое, вперемежку с всхлипыванием.
— Долго ты мне голову морочить будешь? — не унималась Маша.
— Ваську воспитывает, — сказал Сережка. Ваську, восьмилетнего Машиного сына, я знал. Паренек был тихий, и влетало ему сейчас наверняка за какой-нибудь пустяк или же просто для профилактики.
— Ну, так что скажешь? — повторил свой вопрос Сережка.
Сказать мне было абсолютно нечего. Будь я сам свидетелем происшедшему, тогда другое дело. А так, со слов… В общем, рассказанное Сережкой, меня, к его удивлению, не взволновало нисколько. Верить-то ему я верил, но примерно так, как иной раз веришь прочитанному: мало ли, мол, что бывает.
— Да черт его знает. Вообще-то похоже на сдвиг времени.
— Слушай, если бы не эта штука, — Сережка щелкнул по отполированному древку, — я бы сам поверил, что этот Одиссей, Язон или еще какой-то там древний грек мне привиделся… Сдвиг во времени… Ты мне лучше скажи, как это может быть:
Отрок (XXI-XII)
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
