На крыльях любви
Шрифт:
— Вы не должны были этого делать.
— Почему? — удивился Питер Харви.
— Нед слишком жаден до денег, — объяснила Аманда. — Потому-то и занялся контрабандой. Хочет разбогатеть и пустить своим приятелям пыль в глаза — хорошенько напоить их в таверне «Четыре колокола».
Питер Харви, запрокинув голову, расхохотался:
— Вы что, собираете сведения о всех жителях деревни?
Аманда вспыхнула:
— Не считайте, что я хвастаюсь. Но я прожила здесь всю свою жизнь. Нед и Бен, как и другие молодые люди, выросли на моих глазах, и, естественно, я все о них знаю. Мой отец своими проповедями учил их
— Он сделал для меня больше, чем принес бритву, — улыбнулся Питер Харви. — Он спас мне жизнь, неужели вы забыли об этом? Если бы он бросил меня вчера без сознания, я угодил бы в руки драгунов.
— Ничего я не забыла, — сердито возразила Аманда. — Солдаты все еще рыскают по деревне. Поэтому вам нужно соблюдать крайнюю осторожность и оставаться здесь, покуда они не уйдут. Недавно они нагрянули в деревню, перетряхнули все в каждом доме в поисках оружия и контрабанды — хотели арестовать тех, кого подозревали. Но ничего не нашли и убрались несолоно хлебавши.
— Мне не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством, — сказал Питер Харви.
— Боюсь, у вас нет выбора, — ответила Аманда.
Она улыбнулась ему, и опять взгляды их встретились. Казалось, какая-то искра пробежала между ними, и Аманда, смутившись, отвернулась и поспешила сказать:
— Я должна сменить вам повязку.
— Давайте я принесу вам воды, — предложил Питер.
— Нет, не нужно. Вы еще слишком слабы. А вот достать завтрак из корзинки, думаю, вам по силам. В углу комнаты лежат сковородка, тарелки и чашки — мы с сестрой из них едим и пьем, когда устраиваем пикники. — Она взяла кувшин и со смехом добавила: — Ой, какая грязная сковородка! Нужно ее почистить.
Она спустилась к небольшому ручейку, набрала в кувшин воды и собралась уже идти, как увидела растущий на берегу первоцвет. Аманда нарвала маленький букетик и вернулась обратно в храм.
Питер Харви — в лице ни кровинки — выкладывал продукты из сумки на стол. Аманда, взглянув на него, ахнула:
— Сейчас же сядьте. Вы же слабы, о чем прекрасно знаете. Какая же я глупая, что заставила вас работать.
Он подчинился ей с жалкой улыбкой:
— Надо же, раскис из-за какой-то царапины.
— Вы потеряли много крови, — заметила Аманда.
Она поставила кувшин на стол, взяла сковородку, вычистила ее и, положив немного масла, водрузила на огонь. Через несколько минут яичница была готова — поднимался аппетитный парок.
Питер посмотрел на девушку:
— А вы разве не будете есть?
Аманда покачала головой:
— Не хочу, вчера вечером перестаралась.
При воспоминании о вчерашнем экзотическом пышном ужине лицо ее на мгновение омрачилось, а Питер Харви не стал ее упрашивать и жадно набросился на яичницу. Как он голоден, подумала Аманда и, не желая отвлекать его разговорами, намазала маслом несколько кусков хлеба домашней выпечки, налила чашку молока из кувшина, который достала из корзинки.
— К сожалению, больше ничего не смогла вам принести, — сказала она, когда Питер Харви, покончив с яичницей, взял чашку с молоком. — Папа хранит ключи от погреба у себя, а мама всегда держит чай под замком — его в нашем доме предлагают только важным гостям.
— Да мне ничего больше и не нужно.
— Когда вы ели последний раз?
— Кажется, вчера рано утром. Хотел перекусить перед отъездом, но контрабандисты торопились: их лодка слишком уж неповоротлива, да и прилив начинался, поэтому мы отплыли до обеда. По правде говоря, я тогда и думать забыл о еде, рассчитывал — вот дурак! — что-нибудь перехватить по прибытии.
— А куда вы хотели попасть? — небрежно спросила Аманда.
Ей показалось, глаза Питера Харви как-то странно сверкнули, и он немного помедлил, прежде чем ответить;
— В Лондон.
— Там ваш дом?
И снова пауза, а потом ответ:
— У меня нет дома. Родители умерли.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже, — мрачно произнес он. — Вы напоминаете мне мою маму, хотя внешне и не похожи на нее. Она тоже была нежная, очень красивая и обладала даром сострадания.
Эти слова напомнили девушке о ее обязанностях.
— Если вы поели, позвольте я сменю повязку, — сказала она, вставая.
Он сидел не шевелясь, пока она снимала повязку, и только один раз слегка поморщился, когда девушка отодрала мягкую тряпочку с уже засохшей кровью. Аманда внимательно осмотрела рану. Рваная рана, оттого что была забинтована слишком туго, чуть кровоточила. Но, слава Богу, воспаления не было — коньяк сделал свое дело.
— Зрелище не из приятных, — отметила она, — но, по крайней мере, рана не гноится. Скоро вы поправитесь.
Питер снова поморщился, когда девушка положила на рану чистую тряпочку и ловко завязала. Он тут же поднялся и взял ее за руку:
— Как мне отблагодарить вас? Я вам стольким обязан! Но если вы и впредь будете из-за меня подвергаться риску, я окажу вам плохую услугу. По-моему, лучше всего мне отсюда немедленно уйти.
— Что вы! — воскликнула Аманда. — Это безумие! Солдаты только вас и дожидаются. Разве вы не понимаете, что они уже обшарили всю деревню? Раненого нигде не нашли, но кто-то же был ранен: они видели, как мужчина — это был Нед — нес вас, взвалив на плечи. Видели также, что Нед с Беном — к счастью, они их не узнали, — поддерживая вас с двух сторон, скрылись во владениях лорда Ревенскара. И вдруг вы исчезаете! — Аманда прижала к вискам кончики пальцев — так было легче думать. — Существуют только два пути, по которым раненый, как они справедливо считают, может отсюда выбраться, — продолжала она. — Либо по морю, но это отпадает, поскольку береговая охрана не спускает глаз с залива и со всего побережья. Либо по суше, но драгуны всюду расставили свои посты. С повязкой на голове вам не проскользнуть.
Слушая ее логические рассуждения, Питер Харви ласково улыбнулся:
— И что вы предлагаете?
— Оставайтесь здесь, пока им не надоест сторожить вас. Лорд Ревенскар отказался пустить их в свои владения, поэтому драгуны прекрасно понимают, где вы прячетесь. Но пока он не отменит своего решения, сделать они ничего не могут. Вы должны сидеть здесь. Я буду приносить еду и дам вам знать, когда минет опасность, и вы сможете уехать в Лондон.
— Вы такая маленькая, совсем ребенок — милый, симпатичный ребенок, — неожиданно заметил Питер Харви, — и в то же время вы очень разумны. Вы всегда такая рассудительная?