На Лазурном берегу
Шрифт:
– Разумеется. Неужели я дерзну готовить что-то другое к твоему приезду?
Следующие полчаса все четверо сидели на выстеленной плитами террасе под увитыми виноградом шпалерами и пили кофе со сливками, болтая обо всем на свете. Макс рассказывал о последнем бойкоте в двух его французских компаниях, а Рауль рассуждал об изменениях, произошедших в Любероне с тех пор, как к ним стало перебираться все больше парижан. Мадо, обожавшая кино, желала знать только о карьере Карен, о том, с кем она снимается и встречалась ли когда-нибудь с Джорджем Рафтом.
Вскоре хозяева
На обратном пути она затащила Макса в крошечную лавчонку, едва вместившую их обоих. Там Карен купила несколько мешочков прованских трав для Петри и Дебби, три флакончика лавандового масла для Элизабет и десять ярдов яркой прованской ткани для Ширли.
Отказавшись от помощи Макса, она достала франки, отсчитала ровно столько, сколько выбил древний кассовый аппарат, и вручила деньги женщине за прилавком.
– Merci, madame, – поблагодарила ее та, дружелюбно улыбаясь. – C'est parfait. [10]
– Это значит, что я нисколько не ошиблась, – с гордостью сказала Карен Максу.
Он взял ее покупки.
– Значит ли это, что я вам больше не нужен?
– А я уже говорю, как настоящая француженка?
Он задумался.
10
Совершенно верно (фр.).
– Пожалуй, еще нет.
– Ну, тогда вам придется немного задержаться возле меня.
Карен попыталась протиснуться мимо него к двери, но в лавочке было так тесно, что ничего не вышло. Оказавшись вплотную к Максу, Карен застыла на месте, ощутив то же чувство невесомости, которое уже испытывала, оказываясь рядом с ним. Карен подняла голову, и от его пристального взгляда ее сердце забилось чаще, а лицо залил яркий румянец.
– Прошу вас. – Макс распахнул дверь, все еще не сводя с Карен глаз.
– Ну как, – спросил Макс, когда роскошный пир, который устроил им Рауль, подходил к концу, – надеюсь, вас не разочаровало наше маленькое путешествие?
Мадо усадила их на то же место, где они завтракали, – с великолепным видом на Люберонскую долину. Почти все столики были заняты, слышался смех и звон приборов. Хотя некоторые из обедавших узнали Карен, ни у кого не хватило дерзости помешать ее трапезе просьбами об автографе.
– Словами не описать то, что я чувствую, – сказала Карен, поднеся к губам последний кусочек сыра из козьего молока и закрывая глаза, будто теряет сознание от удовольствия.
Макс смотрел и улыбался. Приезжая на хутор уже десять лет, еще никогда он не чувствовал себя здесь таким счастливым и умиротворенным. Казалось, будто приподнялся
И все же за беззаботными улыбками и остроумными ответами Макс ощущал в ней скрытую внутреннюю борьбу, которая время от времени отражалась в глазах Карен: она смотрела на Макса так, будто этот мужчина был загадкой, которую ей никак не разгадать. Максимилиан старался быть с ней честным, рассказывая о своих отношениях с Луизой, прошлых и настоящих, а также о недавнем разрыве с Ники Уэлш. Тем не менее, Карен что-то беспокоило. И Макс почти не сомневался в том, что именно.
– Я рад, что вам здесь нравится. Но я был бы еще счастливее, если бы вы рассказали, что вас беспокоит.
Карен откинулась на спинку стула.
– Почему вы решили, будто меня что-то беспокоит?
Ее голос остался беззаботным, но в глазах, удивленно на него взглянувших, Макс уловил какую-то неуверенность.
– Интуиция подсказывает.
– Понятно. – И подумала: «А он уже неплохо меня изучил».
– Надеюсь, вы мне скажете?
Карен кивнула.
– Что у вас произошло с мэром Хардгровом? – спросила она, выдерживая взгляд Макса.
– То есть вы хотите узнать, почему мерзавец пытался меня убить?
– Да, и о ваших сделках с ним. Я где-то читала, что вы купили его банк.
Макс согласно кивнул. Глупо воображать, будто она могла этого не знать.
– Да, купил. Но не потому, о чем вы думаете. Мы никогда не были с Хардгровом друзьями. Я его презираю.
– Тогда зачем вы купили его банк, когда он был тяжело болен?
Макс уставился на пустую кофейную чашечку, уповая на то, что их беседе кто-нибудь помешает и ему не придется продолжать. Но Рауль и Мадо, вероятно, догадавшись о важности разговора, шепнули официантам, чтобы те не беспокоили эту эффектную пару.
– Макс, я хочу знать, – настаивала Карен. – Я должна знать.
В его голове мелькнула и тут же исчезла мысль быстренько придумать какую-нибудь незамысловатую историю. Но так же, как он не хотел причинять ей горе, Макс не хотел ей и лгать.
– Когда-то давно я узнал о том, что сделал вам Хардгров.
– Я знаю. Джек сказал мне.
Макс покачал головой:
– Сначала я услышал это от другого человека. От того, кто знает об этой истории гораздо больше Джека.
– Не понимаю. Что еще может быть, кроме того, что произошло?
– Многое.
И, осторожно подбирая слова, он рассказал о том, как его адвокат узнал о махинации мэра Хардгрова и инспектора Галлиано. Увидев, как Карен побледнела, Макс взял ее за руку, которая стала холодной и безжизненной. И лишь когда он заговорил о том, как накануне Нового года вызвал Хардгрова к себе домой, плотно сжатые губы Карен тронула едва заметная улыбка.
– Вы правда так поступили? – спросила она, снова заглядывая Максу в глаза.
– Да.
– И он согласился?
– Я не оставил ему выбора.