На лезвии ножа
Шрифт:
Эдуард Юрьевич считал, что любая судебная речь начинается с подготовки. Однако у него совсем не складывалось с подготовкой. Отсутствовало чёткое понимание, к чему именно готовиться. Сомнения мешали определиться – стоит ли рассматривать дело по существу и стремиться к победе, или лучше отложить его на потом.
В начале своей работы над делом, у Эдуарда Юрьевича были ясные планы и варианты развития событий. Он уверенно думал, что учёл все возможные сценарии и готов был к любым поворотам. Однако, неожиданные трудности с подготовкой и неопределенность в выборе стратегии
На очередном заседании суда Эдуард Юрьевич предстал суровым видом делового адвоката. Он старался изложить все свои аргументы, чтобы помочь своему подзащитному. Для этого он использовал сложные разговорные конструкции и очень длинные предложения, стремясь убедить суд в правоте своей позиции. Однако, его речь была настолько запутанной и заполненной юридическими терминами, что было совсем непонятно, что он излагает. Все его верные и правильные слова были невозможно воспринять, и аудитория склонялась к тому, что его аргументы терялись в море юридической терминологии, не доходя до смысла.
Суд недослушал основные аргументы Эдуарда Юрьевича до конца. Его речь была настолько запутанной и заполненной юридическими терминами, что судьи теряли нить изложения. Эдуард старался излагать свои аргументы четко и убедительно, но сложные разговорные конструкции и очень длинные предложения делали его выступление труднопонимаемым. В результате судьи не смогли полностью уловить суть его аргументации, и важные доводы и доказательства остались недослышанными и недопонятыми. Эдуард Юрьевич чувствовал разочарование, осознавая, что его старания не были в полной мере услышаны и учтены судом. Когда процесс отшёл от намеченного плана, поставила Эдуарда Юрьевича в тупик. А он всё пытался продолжать зачитывать подготовленный текст.
Приговор зачитывался долго, зал был наполнен напряженным ожиданием. Однако его чтение было прервано после фразы: "Суд приговорил. Признать Алексея Воронина виновным". В это мгновение в зале вспыхнуло напряжение, и Алексей внезапно аж подпрыгнул, выражая свое недовольство.
– Да пошла ты! – эти слова отражали его эмоциональную реакцию на решение суда, наполненную гневом и отчаянием. Внезапное выражение недовольства явно демонстрировали его глубокое недоверие к приговору и стремление защитить свою честь и невиновность. Алексей, взволнованный и возмущенный, стоял перед судьей.
Это событие повернулось неприятным оборотом для наших героев. Кроме уже существующего, к их делу добавилось ещё одно обвинение – оскорбление судьи, что могло повлечь за собой дополнительный срок до 2 лет исправительных работ. Новые обстоятельства создали ещё больше напряжения и сложностей для Алексея и Эдуарда, ставя под угрозу будущее и свободу Алексея.
Встречаясь на очередной встрече, они начали обсуждать, как решить эту сложную ситуацию.
– Ты сказал, что ты шаришь в этой теме! Ты! – возмущался Алексей.
Эдуард Юрьевич что-то говорил. Рассказывал свой план, как продолжать дело.
– Оооааа, неужели, ты не понимаешь, что ты превратил слушание в цирк? Мы сидим тута. Вдвоём тута. Сидим… Сидим! Точнее, я один сижу! Ты можешь заткнуться? Просто, не говорить ничего? Вообще, просто помолчать! Хотя бы,
– Ну ты послушай, что я предлагаю.
– Мне уже твои "планы" помогли! Я уже раз послушал. У тебя один план лучше другого просто. Чё ты несёшь-то вообще? Про что несёшь? Ты сам понимаешь свои слова? Почему ты даже сам своего плана не придерживаешься? Для чего мы его с тобой обсуждали?
– Алексей, послушай. Ты ничего в этом не понимаешь. Всё будет хорошо.
– Чего тут слушать?! Эдуард Юрьевич. Что тут может быть хорошо? Такими темпами мы вообще закопаемся. У нас уже вариантов не осталось.
Спустя некоторое время обсуждений они пришли к заключению, что Эдуарду Юрьевичу необходимо получить консультацию или совет. В виду отсутствия альтернативных вариантов, Алексей предложил адвокату встретиться с его друзьями. Среди этих друзей были Максим – одногрупник, и Павел – друг детства и одноклассник Алексея. Встреча с близкими и доверенными людьми могла принести новые идеи и перспективы для решения сложившейся ситуации. Алексей же уже не верил, что может повернуться что-то в лучшую сторону.
– Эдуард Юрьевич. Как вы себе это представляете? С чего я вдруг должен помогать человеку, который совершил убийство лечащего врача моей матери.
– Павел. Как вы не понимаете? Не совершал он этого. Позвольте мне узнать, почему вы так считаете?
– Вы сами-то в это верите? Просто так без повода никого не обвиняют.
– Паша. Хорош уже буксовать, – попробовал вмешаться Максим.
– В смысле, буксовать? Ты кто вообще такой? – ответил Павел.
– С удовольствием представлюсь, – Максим долго и подробно рассказывал историю своего знакомства с Алексеем. Это был рассказ про настоящую дружбу. Тут сразу становилось понятным, что Алексей не убийца. Павел понял, что Алексей был тот же самый, каким он его знал со школы. И он практически не изменился. Далее Максим рассказал про тот вечер в день рождения Алексея. Тут все были в шоке. Никто из них теперь не мог поверить, что Алексей убийца.
Павел покинул Эдуарда и Алексея. Он не стал ничего говорить, даже не попрощался. Павел просто исчез тихо.
– Ну вот. Было два. Остался один, – озвучил Эдуард Юрьевич.
– Вы о чём? А… Да. Понятно.
– А вообще это меня натолкунло на одну мысль. Вот у нас 2 дела теперь. А если мы оставим одно дело?
– Продолжайте, что это нам может дать?
– Вместо 2-х дел будет одно. Ну давай уже, спрашивай свои что и как типа по делу. Надо развить мысль.
– Что это нам даёт? У нас будет больше свободного времени?
– Нет же.
– Их будет удобнее вести?
– Нет.
– А если их по отдельности рассматривать?
– Можно и по отдельности.
– Тогда в чём прикол от этого? В чём есть разница 2 или 1 дело?
– По сути никакой. Ладно. Буду что-то придумывать.
– Какие два дела? Я всё равно что-то до конца не понял.
– Первое – убийство, второе – оскорбление судьи.
– Это когда же вы успели?
– Наверное, это уже не имеет особого значения, Максим.
Эдуард Юрьевич поделился событиями в суде. Максим до этого был в шоке от происходящего. Новые обстоятельства ещё больше запутали его и вызвали недоумение.