На линии огня: Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно». Годы войны
Шрифт:
Генералу виднее…
…Наша батарея сопровождает танковый батальон прорыва. Танки развивают предельную скорость, не ввязываясь в затяжные бои, выигрывая время и пространство.
Мы не отстаем. Пушки на прицепе у «студебеккеров». Наше второе орудие вместе с лейтенантом Мауриным. Я на правом крыле машины. На левом — Вася Кузнецов. Остальные ребята — в кузове.
Впереди, сердито урча, идут танки. Наши танки.
Мелькает придорожный лес. На подходе к Радому произошел скоротечный бой. Основная группа танков обошла город слева и справа. Немецкая засада на нашей совести. Под прикрытием двух тридцатьчетверок батарея
У Васи глаз верный. Батарея кроет беглым. Танкисты, оставив нам «окно», тоже помогают. Немецкие пушкари в страхе разбегаются. Мы на Гжатских высотах не разбегались.
Радом пуст. Старинные из красного кирпича здания города насторожены. Людей почти не видно.
Идем к Лодзи, не встречая сопротивления. День и ночь. Ночь и день. Без передышки. Кухня забыта. Консервы и армейская стограммовка для согрева — вот и все. Вперед и только вперед!
Лодзь, крупный центр текстильной промышленности Польши, дивизия взяла с ходу. Уйма разбитой техники. Много пленных. В центре города видны следы работы наших танкистов. Тут раскорячились немецкие самоходки, догорают танки. Один танк поднялся на дыбы, видна большая дыра в его брюхе. Наверное, наша тридцатьчетверка взяла его на таран.
Короткая, как сон, передышка. На центральной площади состоялся митинг. Много красных знамен. Трудовой город приветствует наших воинов. Одному из полков 82-й гвардейской присвоено почетное звание «Лодзинский».
…Сегодня поутру обнаружилось, что мы отдыхали вместе с вражескими солдатами. Поздно ночью западнее Лодзи батарея остановилась на привал в богатом имении. Выставили посты, улеглись в большом сарае, забитом сеном. Вздремнули. А утром Михаил Кузякин случайно увидел торчащий из сена немецкий сапог.
Потянул и вытащил на свет перепуганного до смерти солдата. В ружье! Стали ворошить сено и наковыряли до десятка фрицев и унтер-офицера. Бросились к стогам, окружавшим сарай. Там то же самое. Бормочут хором: «Гитлер капут! Гитлер капут!»
Накормили и отправили в тыл. Мы свято выполняем завет дедов — лежачего не бьют.
Развиваем наступление в глубь Польши, как-то незаметно пересекли границу Бранденбургской провинции. Это уже восточная Германия.
А вот и Одер. На другом берегу — город Лебус, левее — Франкфурт-на-Одере, прямо — логово фашизма — Берлин. Рядом, всего сто километров с хвостиком. Личному составу вручили благодарности Главнокомандующего.
Одер в восточной части Германии и по ширине, и скоростью течения схож с Вислой. Левый, западный берег, — возвышенный, правый, восточный, — низменный. От весенних паводков защищен земляным валом.
Передовые пехотные части дивизии за Одером. Артиллерия готовится к переправе.
Как сложится моя судьба? Не скатится ли моя звездочка с небосклона вот здесь, под самым Берлином? Так хочется дойти до логова фашистов.
…Я знаю, что нескладно устроен. В жизни у меня было меньше друзей, чем недругов, потому я вспыльчив, несдержан, резок. Но зато друзья мои — верные друзья. По природе я не молчун, люблю поболтать. Да и ребята иногда донимают: «Расскажи что-нибудь, старшой!»
Но бывают иногда минуты, когда хочется побыть один на один с самим собой. Ни о чем не думать, ничего не видеть, а закрыть глаза и лежать в полудреме. Да не получается. Память начинает из дальних закоулков
1 апреля вручили награды. За прорыв на Висле и бои в Польше я награжден орденом Красной Звезды.
…Готовимся к решающему рывку. Усилились налеты вражеской авиации. Недавно видели, как немецкие самолеты-снаряды нанесли удар по понтонной переправе правее нас. Почти каждый день позиции пехоты, наши позиции за рекой обстреливает артиллерия. Над Одером происходят короткие, но жестокие воздушные схватки. Наши «ястребки» добивают асов Геринга.
14 апреля после мощнейшей артподготовки началось наступление на Берлин. Мы — на левом фланге 8-й гвардейской армии. Волна за волной летят наши бомбардировщики на небольшой высоте, сотрясая воздух, нас сопровождают «летающие танки» — штурмовики.
Левее, со стороны Франкфурта-на-Одере, тишина. Правее, к центру 8-й армии, беспрерывные разрывы бомб и снарядов, черные клубы дыма.
Перед наступлением в батарее состоялось собрание. Мы приняли клятву: «За пепел и кровь Сталинграда, за бесчисленные мучения и кровь ленинградцев, за смерть боевых друзей, за все муки и неисчислимые жертвы Родины — смерть фашизму! Даешь Берлин!»
Территорию от Одера до Берлина Геббельс хвастливо объявил «зоной гибели миллионов», а столицу «третьего рейха» назвал «вулканом огня». Несколько оборонительных обводов опоясывали «зону» и «вулкан». Каждый квадратный метр простреливался дотами и дзотами, был нашинкован фугасками и «сюрпризами», чтобы убивать мгновенно и наверняка. Даже на пашнях, где выращивались картофель, пшеница и овощи, с немецкой аккуратностью были посажены противотанковые и противопехотные мины. В несколько рядов на десятки километров тянулись сплошные проволочные заграждения и железобетонные надолбы. Мы преодолели их за четыре дня и четыре ночи, за четверо кровавых суток.
В осенние и суровые декабрьские дни сорок первого каждый русский мучительно спрашивал себя: «Выдержат ли наши солдаты свирепый натиск на Москву?»
И вот мы у стен Берлина! Ну что же! Не мы начали смертную драку — получайте по заслугам!
…Западнее Лебуса на марше на батарею сбросили «кассеты» немецкие бомбардировщики. Подбита машина 3-го расчета, ранены два бойца. Орудие прицепили к нашему «студебеккеру». «Кассета» — это что-то новое. В отштампованном, похожем на большую сигару ящике уложено до ста штук небольших гранат-бомбочек. При подлете к земле «сигара» открывается, и ее содержимое как град сыплется вниз. Эти бомбочки не делают воронок, мгновенно взрываются от малейшего толчка. Хитро придумано! Веер осколков стелется не выше человеческого роста…
В районе Зееловских высот развернулось упорное и кровопролитное сражение. К высотам подошли к полудню. Ожесточенные контратаки немцев остановили пехоту. Наши танки подрываются на минах. Значит, к бою, артиллерия, твое дело за тебя никто другой не сделает.
Батарея заняла боевые позиции. Штурмовики точненько накрыли высоту. Но рванулась пехота, и ее положили пулеметы. Вражьи дзоты мы не видим. Как помочь? Стреляя на ходу, к батарее подошли две самоходки. Цепляем к ним мое орудие и старшего сержанта Феди Синюгина. Сами плашмя ложимся на броню за башней. Дождь пуль хлещет по броне, слева и справа рвутся мины. Танк резко останавливается. Спрыгиваем на землю. Вот она, черная пасть дзота, откуда выплескивается огонь.