На линии
Шрифт:
Голографические наклейки. От такого типа вычурной голорекламы, крупные компании отказались еще 10 лет назад, что в свою очередь сделало рекламные голоаппараты доступными простым людям и теперь подобное можно встретить на каждом шагу в старой Москве.
Мы шли параллельно башне по соседней улице. Громила в очередной раз свернул в переулок, который заиграл причудливой геометрией. Ранее я не
– У меня очки сломались, мать вашу, – прозвенел голос третьего путника. Это был юный Витя. – Куда идти то?
Я понял, что громила и Койт остановились, когда оказался на земле из-за столкновения со стальной спиной фиолетово-зеленого проводника.
– Красиво, правда? – железные пальцы потянули ворот куртки вверх, и мои ноги рефлекторно нашли твердую опору.
– Держитесь друг за друга, – холодно произнес Койт. – А ты возьми подол моего плаща.
Обращение было адресовано мне.
Мы были похожи на тот самый «хвостик» Койта, как и говорил ранее громила. Причудливая геометрическая вакханалия исчезла, сменившись темнотой и отсутствием каких-либо звуков.
– Много глушилок стоит, – послышался вдалеке голос фиолетово-зеленого исполина. – Чтобы силовики не мешали коммуникационной жизни башни. Поэтому ваши очи и видят такую причудливую симфонию геометрии. Но сейчас вы узрите то, из-за чего захотите здесь остаться, ребятки.
Слова громилы становились громче, но с каждым разом добавлялось больше посторонних звуков. Шум нарастал, пока не превратился в полноценную музыкальную мешанину.
Геометрические линии тихо плыли, очерчивая контуры клуба, что превращало ожидание прорисовки в мучительный процесс. Яркая вспышка клубного диода стерла все наработанные детали окружения программного обеспечения очков. Бело-матовый цвет покрыл всю площадь дисплей-линз.
– Узрите же те, кто был слеп! – Ревущий голос громилы с секундной точностью совпал с той картинкой, что появилась перед моим взором.
Никаких геометрических линий не было. Через стремительно мигающие клубные лампы, я мог видеть
– Твою же мать! – завопил Витя. – Я снова вижу! Оху…
Он снял очки и радость на его лице сменилась невыносимой печалью.
–…еть, – грустно добавил юноша и повесил очки обратно на переносицу. – Как ты это сделал?
Сейчас я мог отчетливо разглядеть громилу. Грузные каштановые волосы свисали на силиконовое человеческое лицо, смотрящее двумя зелеными точками глаз. Руки являлись двумя мощными металлическими конструкциями, в которые, я был практически уверен, встроены нелегальные виды огнестрела. На его обычном человеческом теле, в центре груди механической меткой жужжало искусственное сердце. Правая нога являлась протезом с двумя расходящимися в стороны ступнями.
Громила заметил, что я пожираю его любопытным взглядом, но, не подав виду, ответил на вопрос Виктора:
– Как говорила моя бабка: меньше знаешь – лучше спишь!
– Крепче, – поправил его, ошарашенный не меньше нашего видом громилы, Жожик.
– А по поводу крепкого, это ты хорошо напомнил, слепыш! Отдыхайте, а я пока найду вам свободные номера.
Он направил своё грузное тело через эйфорию танцпола и успел крикнуть нам:
– Очки не прое…
Громкая музыка из колонок украла его последнее слово.
V
Последние 10 лет жизни без каких-либо намеков на восстановление зрения, шли чёрной полосой изредка прерываясь белым пятнышком на бесконечном расстоянии. А сейчас мне дали на короткое время потрогать давно утраченное сокровище.
Я, Жожик и Витя заняли самый дальний стол, в темном углу зала, откуда открывался широкий обзор на огромную площадь клуба.
Мы молча рассматривали лица прожигающей свои дни молодежи. Обсуждать то, как у громилы получилось провернуть этот трюк с очками, никто не хотел.
Конец ознакомительного фрагмента.