На ловца и зверь бежит
Шрифт:
Когда я проходила мимо бокового коридорчика, там было пусто и тихо. Ну что ж, я и так достаточно сегодня услышала.
И из услышанного мною следует, что Синчугова загнана в угол двумя охотниками за деньгами. Положение у нее не из легких, мне почему-то стало даже жаль ее. Рахмонов в курсе, что бумаги похитила она, но знает ли он, кому Синчугова отдала эти бумаги и где они сейчас? Скорее всего — да. Лысенко уверяет Синчугову, что бумаги у него, требует за них деньги, но доказать, что владеет бумагами, не хочет… Или не может?
Но что-то здесь не вяжется. С момента убийства Ларионова прошло не больше суток, а Гарулина, как сказал Шарков, шантажируют уже не первый день. Это идет вразрез с предположением, что убийца Ларионова — Лысенко, но, с другой стороны, может быть, смерть Ларионова явилась результатом его ссоры с Лысенко уже после того, как документы были украдены.
Я могу это выяснить, сняв отпечатки пальцев у Лысенко, ведь отпечатки пальцев убийцы у меня есть. Нужно только проследить, где Лысенко оставит стакан, из которого пьет, если он вообще пьет.
Войдя в зал, я попыталась определить, где находится Лысенко, но он как сквозь землю провалился, зато сразу же обнаружился Сергеев, он сам подошел ко мне и трагическим тоном произнес:
— Я совсем забыл тебе сказать… Какое совпадение, ты утром берешь у меня адрес Ларионова, а днем мне звонят из милиции и сообщают, что его нашли сегодня в квартире с проломленным черепом. Жуть какая-то. Ты ничего об этом не знаешь?
Степа заглянул мне в лицо, вероятно, пытаясь определить степень моего потрясения или, на худой конец, удивления.
— Не строй из себя сыщика, Пинкертон несчастный, — ни одна мышца на моем лице не шевельнулась. — Такое в жизни бывает, люди иногда умирают насильственной смертью. Могу тебя огорчить — я ничего об этом не знаю.
Степан разочарованно посмотрел на меня, и в этот момент к нам подошел Лысенко. На ловца и зверь бежит.
— Мальчики, а не выпить ли нам? — помня о своей задаче, весело предложила я.
Лысенко оторопело посмотрел на меня, Степан довольно облизнулся.
— Вы что предпочитаете, Семен Григорьевич?
— Вообще-то я пью то же, что и начальник, — водку, — с каким-то фатализмом промямлил Котовский. — Тем более есть повод — нужно помянуть товарища.
При этих словах Лысенко состроил горестную гримасу и отвернулся. Мы приблизились к стойке, себе я заказала вино, а Степану с Семеном — по соточке «Смирновки».
Мы подошли к фуршетному столу за закуской, мужики взяли по бутерброду с икрой. Я тоже почувствовала легкий голод и решила съесть тартинку с ветчиной и оливкой. Мы выпили не чокаясь, и, пока я жевала, мой взгляд неотрывно преследовал рюмку Лысенко. Он поставил ее на стол. Тут от Семена поступило предложение махнуть еще по одной.
Они вернулись к стойке, и, воспользовавшись их отлучкой, я быстро открыла сумку и, осторожно взяв рюмку Семена Григорьевича двумя пальцами — за верхний край и за дно, — опустила ее сверху
— Ну что, — начал было Степан, — теперь за здоровье, — он поднял рюмку, пытаясь чокнуться со мной.
Но я уже поставила свой фужер, мне не терпелось проверить отпечатки Лысенко.
— Прошу меня извинить, но вынуждена покинуть вас. — Я с сожалением улыбнулась и собралась было оставить моих кавалеров, но Степан мгновенно среагировал на мою реплику:
— Ну что ты, Танюша! В кои-то веки довелось встретиться в непринужденной обстановке, а ты хочешь сбежать. Веселье только начинается! Я тебя прошу, задержись еще хотя бы на полчасика! — Свободной рукой он взял меня за локоть и с мольбой посмотрел мне в глаза.
— Правда, Татьяна Александровна, — поддержал его Котовский-Лысенко, — может, останетесь?
— Ну хорошо… — я подумала, что не стоит корчить из себя деловую особу и, в конце концов, пятнадцать-двадцать минут в данной ситуации погоды не сделают. — Раз вы настаиваете.
— Да, мы настаиваем, — подтвердил Степан, расплывшись в улыбке.
— Тогда, — я снова взяла свой фужер, — давайте выпьем за неутомимых и неподкупных тружеников пера.
— Благодарю вас, мадемуазель! — Степан вытянулся в струнку, продолжая держать рюмку в правой руке, по-гусарски щелкнул каблуками и дурашливо кивнул.
Мы рассмеялись.
— Кстати, — прошептал Степан, наклоняясь к моему уху, — если тебе нужна какая-нибудь помощь, можешь смело обращаться ко мне. У главного редактора областной газеты кое-какие связи имеются.
— Спасибо, Степа, — я решила немного поиронизировать, — если мне понадобится какая-нибудь помощь, я смело обращусь к тебе.
Степан понял шутку и загоготал. Семен как-то незаметно отчалил от нас.
Неофициальная часть презентации подходила к своему апогею. Официантки, одетые в коротенькие платьица с такими же белоснежными передничками, как сорочка бармена, едва успевали убирать порожние фужеры и рюмки и подносить новые закуски. В зале стоял приглушенный гвалт, приглашенные собирались кучками, среди них были люди из администрации, как говорится, отцы города, бизнесмены, люди, имевшие отношение к моде, дамы полусвета, да и просто какие-то подозрительные личности, шнырявшие тут и там.
Из минутной задумчивости меня вывел вопрос Степана:
— А все-таки ты ведь здесь не просто так? — От уголков его глаз побежали многочисленные плутовские морщинки, он хитро улыбался и смотрел на меня, как заговорщик.
— Все мы здесь не просто так, у каждого свои интересы. Теперь мы живем в демократическом обществе, а потому права личности должны цениться у нас превыше всего. Следовательно, эта самая личность может молчать, особенно если ей задают вопросы такие надоедливые типы, как ты. — Я обольстительно улыбнулась, вставляя эту шпильку.