На ловца и зверь бежит
Шрифт:
— А, Таня, как поживаешь?
С подполковником нас связывали давние отношения по работе. Это был один из немногих людей в органах, у которого была не только голова на плечах, но и чувство такта и элементарная порядочность.
— Спасибо, Евгений Петрович, все в порядке. Скажите мне только, у вас работает некий старший лейтенант Григорьев Владимир Владимирович?
— Да, а в чем дело, ты с ним знакома?
— Дело в том, что он стоит у меня за дверью и хочет со мной поговорить по поводу убийства. Вы посылали его ко мне?
— Я — нет,
Он положил трубку, и через минуту я вновь услышала его бас:
— Все в порядке, Таня, мой зам его отправил, ты уж прими его, хорошо? Дело действительно срочное.
— Хорошо, Евгений Петрович, только ради вас, — пошутила я и повесила трубку.
Я впустила незадачливого лейтенанта, предложила ему присесть и, извинившись, пошла привести себя в порядок. Когда я вернулась, он сидел в кресле и листал журнал «ГЕО».
— Я вас слушаю внимательно, но делаю я это только из уважения к Евгению Петровичу.
Сконфуженный от сознания собственной незначительности и в то же время приободренный заступничеством своего шефа, Григорьев начал разговор.
— Татьяна Александровна, вы знаете Ларионова Виктора Давыдовича?
— Лично я с ним незнакома.
— Но вчера вы интересовались его адресом.
— Да, я собиралась с ним встретиться, но не успела.
— Для чего вы собирались с ним встретиться?
— Видите ли, я частный детектив и в настоящее время расследую одно дело, связанное с пропажей документов. У меня есть основания полагать, что Ларионов знал, где они могут находиться.
— Почему вы говорите в прошедшем времени? — подозрительно спросил Григорьев.
— Не пытайтесь меня поймать, товарищ старший лейтенант. О том, что Ларионова убили, сообщил мне вчера вечером тот же человек, от которого вы узнали, что я интересуюсь Ларионовым, а именно — Сергеев Степан. — Я посмотрела на Григорьева и по выражению его лица поняла, что не ошиблась. — Ведь так? — задала я риторический вопрос и беззлобно усмехнулась.
Лейтенант, пытаясь скрыть свое замешательство, поставил локоть правой руки на подлокотник кресла и, зажав ладонью подбородок, отвел взгляд в сторону.
— Не смущайтесь, лейтенант, у меня большой опыт работы, меня знают не только в органах, но и в администрации, знают также и криминальные авторитеты, многим из них я попортила нервы, отсюда и моя осторожность. У вас есть ко мне еще какие-то вопросы? — сказала я, помогая лейтенанту выйти из ступора.
— У меня еще вот какой вопрос, — неуверенно начал он, — что это за документы, которые вы ищете?
— Этого я вам сказать не могу…
— …так же как и имя клиента? — со слабой надеждой спросил лейтенант.
— Боюсь, что вы угадали, лейтенант.
— Тогда мне придется вызвать вас повесткой, и тогда вы будете обязаны ответить мне на эти вопросы в интересах следствия, — неожиданно твердо произнес Григорьев, очевидно, решив взять реванш за мое вольное с ним обращение.
— Дело ваше, лейтенант, но могу вас заверить, — убедительным тоном сказала
Григорьев с недоверием посмотрел на меня, и, чтобы окончательно убедить его в искренности моих слов, я продолжила:
— Если вас мучает вопрос, можно ли мне доверять, обратитесь с ним к своему шефу, Евгению Петровичу, мы с ним довольно плодотворно сотрудничаем долгое время.
Кажется, моя речь произвела на него впечатление, потому что, несколько смягчившись, он перестал задавать вопросы, а скорее начал как бы советоваться со мной, рассказывая о случившемся в доверительной форме.
— Хорошо. Вот только странно: о том, что в квартире Ларионова находится труп хозяина, мы узнали из телефонного звонка. Звонила женщина. Она не захотела назваться и не дождалась нас на месте преступления. Мы опросили соседей, но никто ничего подозрительного не заметил. Вот я и думаю, что это за женщина? — Он бросил на меня лукавый взгляд, но мое лицо хранило непроницаемость.
— Если вы думаете, что это я вам звонила, — спокойно произнесла я, — то ошибаетесь.
— Значит, вы считаете, что нам стоит заняться поиском этой женщины? — не унимался Григорьев.
— Я ничего не считаю, я только предложила вам свою помощь в случае, если что-то узнаю. Пока мне ничего не известно, поэтому в данный момент я ничего больше сообщить вам не могу.
Лейтенант со вздохом поднялся с кресла и вынул из кармана визитку.
— Вот мой телефон, служебный и домашний, звоните в любое время. — Он с надеждой посмотрел на меня и направился в прихожую.
Я проводила его и, захлопнув за ним дверь, пошла в ванную.
Одевшись по-спортивному, прихватив рюкзачок с причиндалами и не забыв нацепить под куртку наплечную кобуру, где обычно ждал своего часа «макаров», я спустилась к машине. Моросивший с утра дождь перестал, небо прояснилось, и долгожданное солнце, миновав архипелаг клубящихся туч, золотистым стругом медленно вплыло в прозрачную голубую лагуну, образовавшуюся между клоками серой ваты, которую растягивал, расталкивал и рвал, унося к горизонту, холодный осенний ветер.
Когда я обратила свой взор к грешной земле, то увидела на удивление трезвого Колю — местного алкаша, который, вдруг обретя прыть спринтера, с не меньшей скоростью, чем ветер, несся к ближайшей рюмочной. Я обогнала его, шутливо поприветствовав клаксоном. В зеркале заднего вида я увидела, как его сосредоточенное поначалу лицо озарилось блаженной улыбкой: он узнал меня и радостно замахал руками.
На этот раз я ехала к Лысенко-Котовскому, точнее сказать, не к нему, а в его квартиру, ведь у меня не было намерения встретить его там. Просто я должна была подвергнуть его жилище самому заурядному обыску.