На ловца и зверь бежит

Серова Марина Сергеевна

Я остановилась перед ничем не примечательной дверью, ведущей в квартиру Воробьевой.

В абсолютной тишине подъезда просверчал звонок. Я позвонила еще раз и еще… Ни ответа ни привета.

Дождавшись, когда прогромыхает очередное железное чудище, я приложила ухо к двери. Слава богу, слух у меня тонкий. И этот музыкальный слух уловил в глубине квартиры слабое шевеление и стоны. Я еще раз надавила кнопку звонка, почувствовав тревогу.

Я подергала ручку, и, очевидно, в ответ на мое движение стоны стали

громче.

Отмычки в машине. Я вернулась к ней, а потом быстро обратно. Я уже почти открыла замок, как внизу услышала скрип двери и торопливые шаги входящего в подъезд человека. Я быстро вынула отмычку из замочной скважины и, вскинув руку к звонку, замерла в благопристойной позе, делая вид, что пришла в гости. Дождавшись, пока пришелец благополучно загрузился в лифт, я продолжила свои манипуляции с замком.

Отперев наконец дверь, я вошла. Трехкомнатная квартира с добротной мебелью, коврами на полу, стены оклеены гэдээровскими еще обоями.

Стоны доносились из спальни. Еще через секунду пространство квартиры, вязнущее в жидком каучуке этих стонов и слабых призывов о помощи, содрогнулось, а потом вдребезги разлетелось от женского крика.

Я кинулась в спальню. На полу, между широкой двуспальной кроватью, накрытой желто-коричневым шерстяным пледом, и стеной, лежала стройная длинноволосая шатенка. Ее длинные, согнутые в коленях ноги, едва прикрытые коротеньким атласным халатиком, были притянуты к животу. По пальцам правой руки, тоже прижатой к животу, темными струями стекала кровь. Левую она вытянула вперед, как бы моля о помощи.

Пушистый ворс бежевого ковра жадно впитывал густую красную влагу.

— Нина, — окликнула я раненую, опустившись перед ней на колени, — ты слышишь меня?

Она чуть повернула голову на звук моего голоса.

— Я твой друг, что случилось?

Бледные губы Нины зашевелились.

— Она стреляла в меня… — с трудом выговорила она и закашлялась.

Этот кашель усилил ток крови. Я вскочила, метнулась в гостиную. К счастью, у Нины был телефон. Я схватила трубку, валявшуюся на диване, и набрала «ноль три».

— Срочно, девушка, огнестрельное ранение в живот, — я продиктовала адрес.

— Кто говорит? — услышала я в трубке.

— Я соседка пострадавшей, скорее, она потеряла много крови.

— Ждите, «Скорая» будет.

Я нажала кнопку «отбой» и молнией вернулась в спальню. Нина потеряла сознание. Ее правая рука, кляпом зажимавшая кровоточащую рану, теперь покоилась на ковре.

Я расстегнула ей халат, рывком выдернула простыню из-под пледа и сделала нехитрую перевязку.

— Нина! Нина! — я слегка похлопала ее по щеке.

Заметив, что она приходит в себя, я склонилась к ее лицу.

— Нина, где Семен?

— Не знаю, — едва слышно прошептала она.

— Где он может прятать важные документы?

— Ящик…

на почте… — Нина готова была опять потерять сознание.

— Нина! Нина! — произнося это имя как заклинание, я пыталась вызволить ее из тенет безмолвного мрака.

— Я… ничего… — Нина на миг вынырнула из забытья.

— Какая почта, Нина, ты знаешь номер? Нина, «Скорая» уже едет.

— Поч… — окончание уплыло в бессознательный вакуум.

Нина хотела было продолжить, но снова провалилась в черную бездну.

Я поднялась и посмотрела по сторонам, вышла в гостиную, прошла в третью комнату. Вот, скорее всего здесь… Я наклонилась к письменному столу, выдвинула ящик.

Какие-то бумаги, газетные вырезки, ага, письма. Большинство из них были адресованы Воробьевой, но на одном конверте я прочла: «Тарасов-26, а/я 3718».

Двадцать шестое отделение? Кажется, это на вокзале, точно на вокзале.

Я вышла из квартиры и позвонила в соседнюю дверь. Открыла бодренькая старушка в байковом халате и вопросительно посмотрела на меня.

— С вашей соседкой плохо, я вызвала «Скорую», встретьте доктора, я оставлю дверь открытой. Я опаздываю на самолет, хорошо?

— А вы кто будете? — спросила любопытная старушка.

— Я знакомая ее знакомого, Семена, — ответила я, упреждая дальнейшие расспросы.

— А-а… — задумчиво протянула старушка.

— Ну вот и хорошо, значит, договорились?

— Сейчас, только газ выключу, — и шустрая бабулька скрылась за дверью, предусмотрительно закрыв ее на цепочку.

Не став дожидаться, пока она вернется, я бегом вернулась к машине.

Резко стартовав, через три минуты я въехала на привокзальную площадь.

Глава 10

Лысенко, довольный своим хитрым маневром, сбегал по ступеням вниз, когда увидел двоих парней в коротких кожаных куртках, поднимавшихся навстречу. Они тихо переговаривались между собой. Парень, что был пониже, отошел в сторону, пропуская Семена Григорьевича, и был уже на несколько ступеней выше его, когда Лысенко, поравнявшись с его более высоким и крупным товарищем, получил неожиданный и мощный удар под дых, который заставил его вскрикнуть, согнуться пополам и, хватая ртом воздух, опуститься на ступеньку.

Прежде чем он успел отдышаться и что-то произнести, сверху ему на голову обрушился еще один удар, от которого Семен Григорьевич потерял сознание.

— Ну че, Бобер, куда теперь его, на хату? — промычал Малыш.

— Нет, потрясем на природе, — ответил Бобер.

— Значит, в тачку? — сделал предположение его напарник.

— Чой-то ты больно догадливым стал, — съязвил довольный Бобер. — Взяли!

Они подхватили обмякшее тело Лысенко и потащили его вниз.

* * *