На несколько демонов больше

Андерсон Кевин Джей

Я застыла, подтянула сползающее одеяло.

—И что ты этим хочешь сказать, черт побери? — огрызнулась я, бросая пистолет в ведро к приемнику.

Но Кизли улыбнулся, и его впалая грудь шевельнулась на трудном вдохе:

—Либо сделай свои отношения с ней официальными, либо отпусти ее.

Я уставилась на него, удивленно щурясь на ярком утреннем солнце:

— Не поняла?

— У вампиров склад ума одинаковый, — сказал он, обнимая меня за плечи и направляясь вместе со мной к калитке. — Всем вампирам, кроме мастеров, физически необходимо рав­няться на

кого-то более сильного. Это у них в крови — как у вервольфов с их альфами. Айви выглядит такой могучей, пото­му что рядом с ней очень мало тех, кто сильнее ее. Один — Пис­кари, вторая — ты.

Я шла медленно, в его темпе, но тут вообще поползла как черепаха.

—Мне его не одолеть. Хотя именно это я рвалась сделать

ночью.

Господи, ну и стыд. Я действительно заслужила, чтобы меня свалили моими же чарами.

—А я не говорил, что ты способна победить Пискари, — возразил старый колдун. Мы с ним шли по неровному кладби­щу, поддерживая друг друга. — Я сказал, что ты сильнее его. Ты могла бы помочь Айви стать той, кем она хочет быть, но если она не сможет расстаться со своим страхом и смириться со сво­ими потребностями, она снова попадет в лапы Пискари. Думаю, что она еще не выбрала.

Это все было очень странно слышать.

—Почему ты так решил?

Его морщины стали резче:

—Потому что она не пыталась тебя убить этой ночью. У меня ком свернулся в груди. Ну почему он так ясно все ви­дит, а я оказалась глухой, как бетонная стена? Наверное, как-то сочетается с имиджем мудрого старца.

—Мы однажды это пробовали, — сказала я тихо, подавляя желание коснуться шеи. — Она меня чуть не убила. Она сказа­ла, что для нее единственный способ смирить жажду крови — смешивать ее с сексом. Иначе она теряет над собой контроль, и мне придется делать ей больно, чтобы она прекратила. А я не могу, Кизли. Не могу смешивать экстаз кровопускания с причинением ей боли. Это плохо. Это извращение.

У меня пульс забился чаще от противной мысли, что имен­но это делает Пискари... и именно такой он сделал Айви. Я зна­ла, что лицо у меня покраснело, но Кизли не выглядел шоки­рованным, когда поднял на меня взгляд. Наморщив лоб, он поглядел на меня с сочувствием:

—Да, попала ты в переплет.

Мы проходили мимо низенького заборчика, отделяющего кладбище от нашего заднего двора. Пикси были повсюду, сол­нце бликовало на их крыльях. Очень неловкий был разговор, но с кем же мне было об этом говорить? Не с матушкой же моей?

—Так ты думаешь, — сказала я тихо, сворачивая к высокой

калитке, выводящей на улицу, — что это по моей вине она побе­жала к Пискари? Потому что я не могу себя заставить ее остановить силой, если она забудется, а спать с ней я не согласна?

Кизли хмыкнул.

— Айви мыслит как вампир. Пора тебе мыслить как ведьме.

— В смысле — о каких-то заклинаниях? — предположила я, вспоминая отвращение Айви к таким вещам, потом сама по­краснела, услышав энтузиазм в своем голосе. — Чтобы приглу­шить

ее голод или чтобы успокоить ее, не причиняя вреда?

Он опустил и поднял голову, и я замедлила шаг, увидев, что ему трудно.

— Так что же ты собираешься делать? — спросил он, опус­кая руку мне на плечо. — В смысле, сегодня?

— Придумать какой-то план и пойти ее выручать, — при­зналась я. Потому что уже сама не знала, что и думать.

Он помолчал, потом ответил:

— Если ты попытаешься, он сильнее в нее вцепится.

Я стала было возражать, и он остановился, повернулся ко мне лицом. В темных глазах читалось предостережение.

— Ты туда войдешь — и Пискари заставит ее тебя убить. По­верь в нее, она сама вырвется. Пискари — ее мастер, но ты — ее друг, и душа ее все еще при ней.

— Поверить в нее? — сказала я, потрясенная мыслью, что я должна не делать ничего. — Я не могу ее там бросить! Когда в прошлый раз она отказалась меня убивать, он ее изнасиловал кровью.

Мягкая рука у меня на плече подтолкнула вперед, и мы по­шли дальше.

— Поверь в нее, — просто повторил он. — Она же в тебя верит. — Грудь Кизли поднялась и опустилась глубоким вздо­хом. — Рэйчел, если она уйдет от Пискари и не будет никого, к кому она может обратиться за защитой, первый же неживой вампир, на которого она наткнется, сможет ее употребить как захочет.

— Будто Пискари этого не делает? — мрачно спросила я.

— Ей нужна защита не меньше, чем тебе, — сказал он укоризненно. — И если ты ей этой защиты дать не можешь, то не осуждай ее за то, что она держится за того единственного, кто эту защиту ей дает.

Если так ставить вопрос... да, в этом был смысл. Но мне он не нравился. Особенно когда, если подумать, Пискари защи­щал меня через ее посредство. Ну, супер...

— Дай ей причину выбраться на свободу — и она будет с тобой, — сказал Кизли у деревянной калитки. — Ты знаешь, кем это ее сделает?

— Нет, — ответила я, думая, что меня это уже сделало трусихой.

Он улыбнулся моей кислой физиономии, потом достал из ведра свой термос.

— Сделает ее той, кем уже никто не сможет манипулировать. Той, кем она хочет быть.

— Чушь это все! — сказала я. Он отодвинул засов и открыл калитку. — Ей нужна моя помощь!

Кизли фыркнул, прислонил складной стул к стене и перешагнул порог. За калиткой лежала тихая и влажная от росы улица.

—Ты ей уже помогла. Ты ей дала другой выбор, кроме Пискари.

Я опустила глаза. Этого мало. Меня мало. Я не могу защитить ее от неживых. Не могу защитить себя — куда уж думать, что могу защитить ее. Просто смешно. Кизли остановился у порога:

—Буду с тобой честен, — сказал он. — Мне не нравятся от­ ношения между двумя однополыми. Я такого не понимаю, и слишком стар, чтобы начинать по-другому думать. Но вот что я знаю — что ты здесь счастлива. Судя по словам Дженкса, Айви тоже. А потому мне трудно было бы думать, что ты совершаешь ошибку или поступаешь нехорошо. Что бы ты ни делала.