На неведомых дорожках
Шрифт:
Заметив, что мне приглянулись ладные крепконогие скакуны, Отрада заметила:
— Ты на эльфийских коней посмотрела бы. Вот это сказка. Да только они, кроме эльфов, никого не возят. Редкий случай, если такой скакун соглашается послужить другой крови.
— А почему так?
— Так каждый народ лошадей под себя выводил. Наши живут недолго, а эльфийские почитай тысячу лет проживут, и всё ещё легки на ногу. А гномы своих вывели. Им и на наших-то не сесть, куда там до эльфийских.
— Посмотреть бы.
Отрада засмеялась:
—
Что оставалось возразить? Только вздохнуть.
Михал ввалился в дом. Половицы заскрипели под тяжёлыми шагами.
— Ну, готова?
Кивнула, дожёвывая последний кусок.
Отрада протянула узелок, полный снеди.
— Возьми, путь неблизкий.
Я пошарила глазами по своим вещам. Потянулась к торбе Яги, и выудила из неё расшитый петухами рушник. Протянула молодой хозяйке.
— Отрада, у меня ничего нет, правда, сунул мне Ванечка, чтобы утираться. Может, возьмёшь на память?
Михал перехватил рушник у меня из рук.
— От Яги, говоришь?
Внимательно рассмотрев рушник, он взмахнул им, и кинул на стол. И тут же на столе оказалась белоснежная скатерть с сервировкой. Вот только многие блюда выглядели полупустыми. Мы с Отрадой ахнули.
— А я им лицо да руки вытирала!
— Ну, от этого она хуже не стала. Не простой это рушник — скатерть-самобранка. Выдыхается, надо заряжать, — добавил он, осмотрев блюда.
— Вот и заряди, — довольно кивнула я. Потом спросила:- А неприятностей от Яги не будет?
— Не будет. Только тебе она пригодилась бы…
Замотала головой.
— Ну, уж нет. С такой скатёркой через месяц ни в одну дверь не пролезу. Тут всяких вкусностей столько, что есть буду, пока не лопну. Так что оставляю вам.
Отрада, довольная подарком, быстро сложила рушник и унесла. Михал тем временем попросил показать, что ещё прихватила у ведьмы. Рассмотрел внимательно сапоги, котомку. Оказалось, кроме припасов, хозяйственный домовой положил ещё свечной огарок, большой клубок, который неожиданно начал рваться у Михала из рук, едва тот выудил его из котомки, совсем уж непонятно зачем, уложенный в дорогу, мой отстиранный костюм и кусочек тростника.
— Сумка твоя с секретом, в неё много чего положить можно, тяжелее не станет. Только надо осторожной быть — не порви, иначе всего, что положила, лишишься. У нас с такими купцы ездят. Удобно, практично. Огарок — свечка самосветная. Если попадёшь в место тёмное, он выручит — сам зажжётся и дорогу осветит. Постарайся его никому не показывать — вещь редкая, охотников на такую редкость много.
— Клубок дорогу показывает? — кивнула на непоседливый предмет.
— Верно, только учти, он вырвется при первом удобном случае. Так что держи крепче, а желательно нить привязать к поясу — тогда далеко не убежит. И каждый раз, прежде чем его использовать нитку проверяй — порвётся, не вернёшь, а вот он может к Яге вернуться и её на тебя вывести. Вещица полезная, но коварная. Ты поосторожней
— А тростник мне на что?
— Знал бы — сказал. Ладно, жизнь подскажет. Тебе, смотрю, сумку знаток собирал.
Кратко рассказала о приятелях, оставшихся у Яги.
— Не тревожься за них. Когда домой вернешься, домовой придёт, раз пригласила. Для их породы нет границ между мирами. Они существа изначальные, к духам относятся. Магии в них самих не много, но пользоваться ею могут, так что он, если захочет и кота приведет. Правда не уверен, сможет ли кот у вас там говорить. Сомневаюсь.
— А домовой его понимать будет?
— И домовой его, и он домового. И тебя он будет понимать, вот только разговаривать… — Михал развёл прокопченными ручищами.
— Что ж, рада буду, если свидимся с ними.
Вышли на крыльцо. Проводник, не отличавшийся от человека парнишка лет пятнадцати, уже сидел верхом. Михал внимательно осмотрел меня и довольно кивнул. Надо сказать, одежда, выданная домовым, оказалась удобна и практична. Вот только, как отнесутся к моему виду люди, к которым еду.
Отрада принесла подбитую мехом неизвестного мне животного жилетку с капюшоном, с застежкой в виде волчьей морды. Талисман я так и оставила на талии, спрятав под одежду.
Михал подвел высокую кобылу, недовольно осмотревшую меня карими с лиловым отливом глазами. С первого взгляда проклятая коняга определила, что верхом ездить не умею. Разумеется, пока Михал подсаживал меня в седло, она стояла смирно, изображая рабыню на плантациях. Но стоило нам тронуться с места — тут же показала что почём.
Едва отъехали от дома, эта каштановая мерзавка решила, что направление движения ей не нравится, и повернула направо. Я, как и крикнул стоявший на крыльце Михал, потянула повод влево. Кобыла оглянулась на меня, совсем как сова, развернув голову на сто восемьдесят градусов, и воззрилась с таким удивлением, что я невольно отпустила повод. Довольно кивнув, каштанка продолжила путь, невзирая на крики Михала и проводника. Отрада молчала, уткнувшись до глаз в передник и подрагивая плечами. Ничего, мне хватило и глаз — понятно, что смеётся! Остальные провожавшие не были так тактичны, и смех не заглушали.
Сильно потянула повод в нужную мне сторону. Кобыла сделала вид, что слушается, и, проделав полный оборот вокруг себя, пошла в ранее выбранном направлении. Зрители уже потешались в голос, даже серьёзный Михал.
Опять потянула влево. Скептично пожав плечами, кобыла начала поворот, собираясь повторить финт. Ага, сейчас! Не на ту нарвалась! Ещё решительнее натянула правый повод. Слегка растерявшись, кобыла остановилась, мордой в нужном мне направлении.
И тут меня чёрт дернул шлёпнуть её по заду! У-у-у! Насмотрелась вестернов, дура несчастная! Деревня исчезла из виду минуту спустя, проводник едва сумел нас догнать, всё ещё давясь от смеха. Когда же догнал и увидел меня, то вообще едва не свалился с седла.