На одинокой дороге
Шрифт:
Кошелек спрятал между бочек в погребе, в самом дальнем углу. Страшно чесались руки раскрыть и посмотреть сколько там денег, но на это нет времени, да и опасно сейчас. Всё потом.
Людей в зале стало поменьше, но две пьяные компании все же сцепились. Дело привычное. Играли в карты, обвинили друг-дружку в шулерстве. Здоровяк Шмяк обычно или не вмешивался, если не начинала страдать мебель или разбирался сам, если стулья все же шли в дело. С посудой легче, ее вносили в счет.
Сегодня
Курти краем взгляда посматривал на затаившегося в углу Бородача, и на так и не замечавшего его, Мельника. Что-то все-таки будет.
Людей в зале стало меньше. Бородач встал и направился к Мельнику. Тот сидел, отвернувшись от зала и не сразу заметил, что к нему подсели.
Курти стоял за стойкой, достаточно далеко, но мог бы поклясться, что и без того бледная кожа Мельника побелела еще сильнее, когда он повернул голову и увидел кто перед ним сидит. Бандит замер.
Пьяный полупустой зал гудел и было не слышно, о чем говорила эта парочка. Мельник по-прежнему не сводил взгляда с Бородача. Затем он осторожно положил руки на стол, как если бы собирался встать.
Открылась кухонная дверь, вышел Зуб и с ним еще один полицейский. Они подошли к сидящему к ним спиной Мельнику. Широкая спина Зуба закрыла происходящее и от Курти и от зала. Была какая-то возня, и удалось разглядеть, как вскочил Мельник, как Зуб заломил ему руку за спину и как скривилось лицо бандита от боли.
Неслыханно! Чтобы Зуб посмел поднять руку на местного авторитета?! Он же у него куплен едва ли не официально! Мельник отошел от первого испуга и с перекошенным лицом, видимо нечто подобное и выговаривал сейчас Зубу. Тот ему не отвечал и лишь вопросительно поглядывал на Бородача.
Курти с любопытством оглядел зал. На копошение в углу особого внимания никто не обратил. Несколько человек с соседних столиков посматривали с любопытством и только. Ну разборки. Не поделили что-то местные бандюганы, что в форме, что без нее. И что? Дело привычное и насквозь житейское. А самое главное никому не интересное.
Мельник тем временем, поняв, что разговаривать с Зубом более смысла не имеет, повернулся к Бородачу, который сложив руки на груди, с легкой усмешкой посматривал на него. Выкрикнул, что-то гневное, Курти расслышал, что-то вроде: «… такой?! Ты здесь никто! И прав у тебя нет… что вы его слушаете?!!» — последнее уже Зубу и откуда-то нарисовавшемуся Шмяку. Бен тоже встал рядом и с жадным любопытством наблюдал за происходящим.
Что происходит?!
Зуб со Шмяком молчали, а вот Бородач что-то ответил. При этом он как бы вопросительно указал на себя пальцем, мол «я кто-такой»? После чего его рука поползла к поясу… Что!!!
Бородач шарил рукой по поясу, еще ничего не понимая. На лице сначала появилось легкое недоумение, затем растерянность, которая сменилась раздражением.
Сердце у Курти провалилось вниз и не захотев остановится в пятках, рвануло ниже, стремясь вырваться на пол. Он неожиданно для себя громко вздохнул.
Бородач, нахмурившись, продолжал себя обыскивать. Что-то сказал удивленно глядевшим на него Зубу и Шмяку с Беном. Лица у них так же на секунду исказились удивлением… но только на секунду.
Первым повернул голову и стал обшаривать взглядом зал Шмяк. Бен и Зуб сразу за ним. На Курти уставились почти одновременно. Бородач повернул голову за ними, задавшись вопросом, куда все вытаращились?!
Интересно, если бы Курти так напряженно не смотрел бы на них, удалось бы ему… хотя это глупый вопрос. Он смотрел.
Медленно, не осознавая, что он делает, повернулся и пошел к входной двери. Кажется, его окликнули, внятно он не расслышал, повернул голову, увидел, как за ним бежит Бен. Зуб все еще крепко держал Мельника, Шмяк, что-то говорил насторожено смотревшему на Курти Бородачу. Курти успел увидеть, как и незнакомец рванул за ним и в этот момент побежал сам. Взлетел к двери, распахнул и выскочил в морозный, пропахший гарью печей воздух.
Темень.
Курти отвык бывать за пределами таверны в ночное время и когда рванул вниз по улице, бежал, не разбирая дороги. Он был в одной рубашке — когда одеваться-то было? Елова и днем-то город не очень светлый, а ночью темно настолько, что иди хоть с открытыми глазами, хоть с закрытыми — никакой разницы.
Курти пробежал до конца улицы, врезался в стену углового дома, свернул и помчал дальше. Не пробежал и пяти шагов, как споткнулся обо что-то, размашисто и теперь уже больно грохнулся на землю. Вставая, разглядел опрокинутую телегу и тут услышал то, чего боялся.
Чьи-то быстрые шаги. За ним гнались. Он замер, осторожно встал и как можно тише отошел к стене ближайшего дома. Зрение освоилось, сказалась многолетняя привычка жить на чердаке без огня.
— Сюда побежал! — голос Бена — Здесь! Больше некуда! Я его слышал, он споткнулся обо что-то и упал!
— Обо что? — Бородач!
Раздался грохот.
— Здесь телега какая-то, точно об нее, — приглушенно простонал Бен снизу.
— Сейчас он где? — голос незнакомца приближался.
Бен почему-то молчал.
— Эй, малый, ты где?
Вот интересно к кому он сейчас обращается?
По-прежнему тишина. Слышно, как замедлился шаг Бородача. Потом раздался лязг. Черт — да это же он меч вытащил. А Бен почему молчит?!
Совсем рядом раздался шорох. Курти чуть не отпрыгнул, но вовремя взял себя в руки и медленно, стараясь не шуметь, стал отодвигаться подальше от источника звука.
— Да где ты?! Я сейчас мечом угощу!
— Не надо мечом, я здесь! — Бен очнулся.
— А чего не отвечал?!