На одном дыхании!
Шрифт:
…Они с Разлоговым собирались в отпуск, на море. Она приготовилась, купила шлепанцы и сарафан, ногти накрасила, но никакое море не состоялось.
Тут Глафира вдруг осознала, что идиотские шлепанцы у нее на ногах – оба!..
Но этого просто не может быть! Один она потеряла где-то поблизости, а второй зашвырнула в заросли на бегу. И ударили ее не здесь, а возле решетки цокольного этажа!..
– Подождите, – сказала она Волошину и поднялась, цепляясь за балюстраду. Он слегка ее поддержал,
– Подождите, – повторила Глафира, как будто он ей мешал. – Я была в саду, когда бабахнула дверь. Потом оказалось, что она захлопнулась.
– Дверь открыта, – заметил Волошин, решив быть чутким.
– Я попробовала ее открыть, – не слушая его, продолжала Глафира, – но она не открывалась. Да, точно. И я побежала на ту сторону, к тому крыльцу. И тапку я потеряла! Я пару раз поскользнулась, и она свалилась.
– Свалилась, – повторил Волошин.
Глафира отняла от головы бутылку и попила из нее. Струйка полилась изо рта, потекла по шее, залилась за воротник.
Волошин отвернулся.
– Те двери тоже были закрыты. Они всегда закрыты, понимаете, Марк! Но я посмотрела в окно. И в доме кто-то был! Я ничего не смогла разглядеть, но там совершенно точно кто-то ходил!
– Откуда вы это взяли, если ничего не могли разглядеть?
– Я знаю! – Она почти кричала. – И я побежала к двери в цоколь! Ну да! Я побежала, а вторая тапка мне все время мешала, и я ее куда-то зашвырнула. Не помню, в кусты! Я почти добежала, и тут меня… ударили. И я упала.
– А что вы хотели сделать с дверью в цоколь? Взорвать? Взломать?
Тут она как будто сообразила. Посмотрела на него, ладошкой вытерла мокрую шею и спросила с удивлением:
– Вы мне не верите, Марк?
Он посмотрел на сосны. Они качались торжественно и красиво. Сосны всегда напоминали ему органный зал.
– Вы вчера алкоголем не злоупотребляли, Глафира Сергеевна?
– С чего вы взяли?
– Вы лежали на крыльце, и двери в дом были открыты. Ни в доме, ни на участке никого нет. Ваша… – он поискал слово, – обувь на месте. Должно быть, вы выпили, потеряли равновесие, упали, ударились затылком…
– Телефон, – завопила Глафира. – У меня был телефон! Я его уронила, когда двери бабахнули! Точно! Я разговаривала и от неожиданности уронила, от звука, понимаете?!
– Где уронили? – уточнил Волошин.
Она махнула рукой в сторону сосен – органного зала.
– Там. Я же говорю вам, что вышла подышать! Звонил Дремов, и он мне очень надоел. Это я уже на улице была! А потом телефон опять позвонил, и я его уронила…
Волошин вынул из кармана трубку:
– Этот телефон вы уронили?
Глафира посмотрела:
– Ну… да. А где вы его нашли?
– Он был у вас в руке, – сказал Волошин
– В руке? – оторопело переспросила вдова Разлогова.
Глафира как во сне взяла у него телефон, словно не знала, что это за предмет и для чего может быть ей нужен.
– Вы его держали, – повторил Волошин, проводив мобильник глазами. – А потом уронили. Когда упали.
Он весь подобрался от накатившей брезгливости и сказал громко:
– Да и в этих… с позволения сказать, туфельках вряд ли можно гулять, Глафира Сергеевна! А камеры вы зачем все повыключали?
– Какие камеры?
Если играет, значит, играет виртуозно. Инна Чурикова в роли Жанны д’Арк!
– Видеонаблюдения.
– Я не выключала.
Волошин вдохнул и выдохнул.
– Ну, кроме вас, некому, Глафира Сергеевна.
– Я не выключала!
– Но они выключены. Вам, наверное, хотелось… побыть одной, чтобы вас никто не видел и не слышал, да? Так сказать, погоревать в одиночестве. Вы и выключили. И забыли.
Это прозвучало так фальшиво, что он сам смутился.
– Я не забывала и не выключала, Марк!
– Кто звонил вам из Иркутска?
Тут что-то случилось. Превосходная актриса Инна Чурикова куда-то делась, и на ее месте оказалась перепугавшаяся до смерти, не слишком искушенная во вранье, совершенно не умеющая притворяться девчонка.
– Мне?! – ненатуральным голосом воскликнула Глафира с ненатуральным же удивлением. – Из какого Иркутска?!
– Который на Ангаре, – сказал Волошин, соображая, что бы такое могли значить подобные превращения.
– Мне никто не звонил ни из какого Иркутска! У меня там никого не осталось после того, как Разлогов… умер. И вообще, с чего вы взяли, что кто-то звонил именно из Иркутска?!
– Ваш телефон…
Она вдруг прижала трубку к своему боку.
– Зачем вы его трогали, Марк?! А тот, кто звонил из Иркутска, просто ошибся номером!
– Кого он спрашивал?
– Какое ваше дело?! Какую-то Люду, по-моему! А я сказала, что никакой Люды не знаю.
– И что?
– И я отключилась.
– Понятно, – сказал Волошин.
То он все отводил глаза, не смотрел на нее, а тут вдруг глянул быстро и остро. И она выдержала его взгляд. Посмотрела в ответ недоуменно, но твердо.
Воцарилась тишина, только сосны шумели, и тяжелые осенние капли со стуком падали на широкие половицы крыльца. И гамак покачивался между двумя соснами, поскрипывал.
– Почему гамак не сняли? – вдруг спросил Волошин.
– Так.
И они опять взглянули друг на друга, быстро и странно.
…Чего ты от меня хочешь? Что тебе нужно?.. Зачем ты приехал?..