На окраине системы

Нивен Ларри

— Он очень расстраивается.

— Есть ли у вас какие-нибудь предположения по этому поводу?

Я решил не упоминать про пиратов. Подожду, может, Форвард первым о них заговорит?

— Похоже, никому не нравится моя теория. — Я кратко пересказал спор насчет чудовищ в гиперпространстве.

Форвард вежливо выслушал меня, затем добавил:

— Подтвердить это или опровергнуть было бы сложно. Вам самому нравится эта версия?

Я пожал плечами.

— И почему гиперпространственные чудовища съели только ваш мотор?

— Гм... Черт, я

пас.

— А вы что думаете, Карлос?

— Пираты.

— Ну а они-то как могли это сделать?

— Думаю, не без участия резкого гравитационного градиента с приливным эффектом, сильным, как у нейтронной звезды или черной дыры.

— Вы ничего подобного этому не найдете нигде в освоенном космосе.

— Я знаю. — Карлос выглядел расстроенным, это наверняка была маска. Раньше он вел себя так, словно знал, ответ.

Форвард покачал своей массивной головой.

— Не думаю, что и черная дыра способна дать такой эффект. Если это так, вы бы никогда об этом не узнали — корабль исчез бы в черной дыре.

— А если мощный гравитационный генератор?

— Гм... — Форвард ненадолго задумался, потом опять покачал головой.

— Вы говорите о поверхностной гравитации, умноженной на миллионы. Любой гравитационный генератор, о котором я когда-либо слышал, на этом уровне провалился бы в самое себя. Давайте прикинем... если рама, поддерживаемая статическими полями... нет. Рама бы выдержала, а остальная механика потекла бы, как вода.

— Вы мало что оставили от моей теорий.

— Мне искренне жаль.

Карлос покончил с короткой паузой вопросом:

— Как, по-вашему, начиналась вселенная?

Похоже, Форварда удивила смена темы, но мне стало не по себе. Пусть я и не бельмеса не смыслю в космологии, зато хорошо разбираюсь в поведении и оттенках голоса. Карлос выдавал прозрачные намеки, пытаясь навести Форварда на его собственные умозаключения. Черные дыры, пираты, Тунгусский метеорит, происхождение вселенной — все это он предлагал как путеводные ниточки.

— Спросите священника. Я же склоняюсь к Большому Взрыву.

— Мне тоже нравится эта теория, — произнес Карлос.

Эти буксиры для астероидов — они наверняка принадлежали станции Форварда. Как отреагирует Аусфаллер, когда три знакомых космических корабля войдут в его пространство? А какой реакции я бы от него хотел? Станция Форварда могла бы представлять собой роскошную пиратскую базу.

Почти наугад пробуренные лазером коридоры... А вдруг здесь две сети коридоров, соединенные только через поверхность астероида? Откуда нам знать?

Внезапно мне расхотелось знать и захотелось домой. Если бы только Карлос держался подальше от щекотливых тем...

Но он снова рассуждал о пожирателях кораблей.

— Эти десять миллиардов метрических тонн нейтрониума, которые вы использовали для тестовой массы. Она должна была получиться достаточно большой или плотной, чтобы дать нужное количество гравитационного градиента.

— Могла, непосредственно возле поверхности. — Форвард ухмылялся и держал ладони

близко друг от друга. — Примерно вот такой ширины.

— Настолько плотной, насколько бывает плотной материя в этой вселенной. Слишком плохо.

— Разумеется. Но... вы когда-нибудь слышали о квантовых черных дырах?

— Да.

Форвард порывисто встал.

— Ответ неправильный.

Я выкатился из кресла, пытаясь сгруппироваться для прыжка, в то время как мои пальцы шарили третью пуговицу джемпера. Толку от этого не было. Я не практиковался в условиях такой гравитации.

Форвард был в середине прыжка. Он ударил Карлоса по виску, когда пролетал мимо, и поймал меня на пике своего прыжка. У меня не было опоры, но я его лягнул. Он даже не пытался меня остановить, просто схватил одной рукой оба мои запястья и потащил за собой.

Форвард был очень деловит. Сидя за контрольной панелью, он говорил, обращаясь к пилотам трех буксиров. Затылки трех голов без туловищ виднелись над краем консоли.

До меня его фразы доносились урывками: судя по отдельным словам, он приказывал уничтожить «Хобо Келли». Похоже, ему еще не было известно об Аусфаллере.

Форвард не терял зря времени, но Ангел стоял рядом с ним, всем своим видом демонстрируя задумчивость или печаль или то и другое вместе.

Мне в голову не приходило ничего конструктивного по поводу глядящего на меня Ангела, и я не мог рассчитывать на Карлоса. Нас привязали к противоположным сторонам центрального столба, под хватателем. С этого момента Карлос не произнес ни звука. Возможно, он умирал от страшного удара по голове.

Я испытывал на прочность путы, связывавшие мои запястья: какое-то металлическое плетение, холодное на ощупь и очень крепкое.

Наконец головы исчезли, а Форвард обратился к нам:

— Вы меня поставили в очень сложное положение.

И тут ответил Карлос:

— Думаю, вы сами себя в него поставили. — И, обращаясь ко мне: — Извини, Би.

Судя по голосу, он был цел. Хорошо.

— Ничего, все в порядке, — ответил я. — Но почему такое возбуждение? Что раздобыл Форвард?

— Полагаю, Тунгусский метеорит.

— Нет, его у меня нет. — Форвард встал. — Признаю, что прибыл сюда исследовать Тунгусский метеорит. Я потратил несколько лет на попытки проследить его траекторию после того, как он миновал землю. Возможно, это была квантовая черная дыра. А может и нет. Институт перекрыл мне субсидии без предупреждения, как только я нашел настоящую квантовую черную дыру.

— Мне это мало о чем говорит, — сказал я.

— Терпение, мистер Шеффер. Вы знаете, что черные дыры могут образовываться в результате коллапса массивной звезды? Хорошо. И вы знаете, что это требует примерно пять солнечных масс. Она может иметь массу всей галактики или даже всей вселенной. Существует ряд доказательств, что вселенная — это падающая внутрь себя черная дыра. Но при минимум пяти солнечных массах коллапс остановится на стадии нейтронной звезды.