На орлиных крыльях
Шрифт:
– Теперь придерживайся этой проклятой версии, – велел ему Саймонс.
– Конечно, – согласился Рашид.
Коберн же полагал, что Рашид по-прежнему будет говорить первое, что придет ему в голову. Он всегда так поступал.
У бензоколонки собралась небольшая толпа, чтобы посмотреть на иностранцев. Коберн нервно поглядывал на зевак. Они не проявляли открытой враждебности к американцам, но в их молчаливом созерцании было что-то зловещее.
Рашид купил банку машинного масла.
Что дальше? Из-под заднего сиденья машины он достал канистру, в которой лежала большая часть денег, и налил
По лицам зевак Коберн пытался определить, о чем они думают. Пришли ли они сюда из любопытства? Или им просто не нравятся чужаки? Может быть, американцы вызывают у них подозрение? А что, если их душит злоба? Он так и не смог понять, что у них на уме, но ему хотелось поскорее убраться.
Рашид расплатился, и обе машины стали медленно отъезжать от бензоколонки.
Следующие сто десять километров они преодолели безо всяких происшествий. Дорога – новое иранское государственное шоссе – была в хорошем состоянии. Она проходила через долину рядом с одноколейным железнодорожным путем. Светило яркое солнце, и на вершинах гор блестел снег.
Недалеко от Казвина они натолкнулись на второе дорожное заграждение.
Оно оказалось «неофициальным» – охранники не носили формы, – но было больше и лучше первого. Охрана организовала здесь два пропускных пункта, находившихся на некотором расстоянии друг от друга. У заставы выстроилась очередь машин.
Оба «рейнжровера» присоединились к очереди.
Машина, за которой они стояли, подверглась самому тщательному обыску. Охранник открыл багажник и вытащил оттуда нечто похожее на закатанный чехол. Он развернул его и нашел там винтовку, что-то выкрикнул и стал размахивать винтовкой над головой.
К нему подбежали другие охранники. Собралась толпа. Водителя злосчастной машины допросили. Один из охранников сбил его с ног.
Рашид вывел свою машину из очереди. Коберн велел Полу следовать за ним.
– Что это он делает? – удивился Гэйден.
Рашид медленно продирался сквозь толпу. Люди расступались перед его «рейнжровером», но почти не обращали на него внимания. Всех интересовало, что сделают с водителем, у которого нашли винтовку. Пол «сидел на хвосте» у Рашида. Они миновали первый контрольный пункт.
– Да что ж он, сволочь, делает? – разволновался Гэйден.
– Ищет приключений на свою голову, – сказал Коберн.
Они подъехали ко второму контрольному пункту. Прямо на ходу Рашид что-то заорал охраннику из окна машины. Охранник что-то рявкнул в ответ. Рашид увеличил скорость. Пол не отставал от него. Второй контрольный пункт остался позади.
Коберн вздохнул с облегчением. Рашид в своем репертуаре. Он всегда предпринимает нечто неожиданное, действует по первому побуждению, по наитию, не заботясь о последствиях. И как-то так получается, что ему всегда везет. Правда, для окружающих это создает большие неудобства.
Как только оба «рейнжровера» остановились, Рашид объяснил американцам, что он просто крикнул охраннику: «Мы прошли контроль на первом пункте!»
На следующей заставе Рашид уговорил охранников написать на ветровом стекле своего «рейнжровера» какой-то мистический
Когда они поднимались по высокому извилистому склону, то увидели на холме два тяжелых грузовика, на большой скорости спускавшихся им навстречу. Грузовики ехали вровень друг с другом, занимая всю ширину дороги. За рулем первого «рейнжровера» сидел в это время Кин Тэйлор. Он резко свернул в сторону, и машина оказалась в кювете. Пол следовал за ним, и второй «рейнжровер» постигла та же участь. Грузовики промчались мимо, по-прежнему идя вровень. Все накинулись на Тэйлора, ругая его за то, что он не умеет нормально водить машину.
В середине дня «нечистые» решили передохнуть. Они остановились у дороги рядом с лыжным подъемником и слегка перекусили – пожевали кексов и сухого печенья. На склонах гор лежал снег, но им не было холодно, потому что ярко светило солнце. Тэйлор достал свою бутылку, но коньяка в ней не оказалось. Коберн подозревал, что Саймонс незаметно ослабил пробку, и содержимое вытекло. Пришлось пить воду.
Они проехали через небольшой, чистый город Занжан, тот самый, где во время своей разведывательной поездки Коберн и Саймонс беседовали с начальником местной полиции.
Прямо за Занжаном несколько неожиданно кончилось Иранское государственное шоссе. Ехавший во второй машине Коберн видел, как «рейнжровер» Рашида вдруг исчез из поля зрения. Пол нажал на тормоза, и они вышли посмотреть, что же случилось.
Там, где кончилась гудронированная полоса, начинался крутой спуск. Рашид вместе с машиной рыбкой нырнул вниз и застрял в грязи. Дорога, но уже не мощеная, продолжалась справа от этого места. Она уходила высоко в горы.
Рашид завел заглохший мотор и дал задний ход.
«Рейнжровер» был покрыт грязью. Рашид взял тряпку и отмыл ветровое стекло. Вместе с грязью исчез и магический пароль. Рашид мог снова написать его, но у него не было краски.
«Нечистые» повернули на запад и направились к южной оконечности озера Резайе. Поскольку «рейнжроверы» предназначены для плохих дорог, удавалось поддерживать скорость в шестьдесят пять километров в час. Они поднимались все выше и выше. Температура резко упала, и все вокруг было покрыто снегом. Тем не менее, дорога оставалась чистой. Коберн даже надеялся, что им удастся добраться до границы этой ночью, а не завтра, как планировалось сначала.
Сидевший сзади Гэйден наклонился вперед и сказал:
– Никто не поверит, что все оказалось так легко. Нам стоит придумать пару героических историй, чтобы дома хвастаться своими подвигами.
Он поторопился.
На исходе дня они подъезжали к Махабаду. В его окрестностях не было ничего примечательного. По обеим сторонам извилистой дороги попадались небольшие дома, построенные из дерева и необожженного кирпича, расположенные на значительном расстоянии друг от друга. Сделав крутой поворот, оба «рейнжровера» резко затормозили. Поперек дороги стоял грузовик, вокруг которого собралась большая, но, по-видимому, организованная толпа. Мужчины были одеты в традиционные мешковатые брюки, черные жилетки и красные с белым головные уборы. Вместе с нагрудным патронташем все это составляло национальную одежду курдских племен.