На осколках разбитых надежд
Шрифт:
— В моем роду одни чистокровные немцы и ни капли примеси нечистой крови! — возразила ему Лена, мысленно прося прощения у отца, русского по происхождению. Ее голос дрогнул при воспоминании о папе, и она надеялась, что офицер отнесет это на счет негодования от этого сравнения. На ум пришло воспоминание о том, как Кристль показывает ей журнал с актрисой на обложке, и Лена ухватилась за него сразу же как за ответ.
— На какую актрису вы хотели быть похожей? — последовал вопрос тут же, едва не поставивший ее в тупик. Несмотря на частые приглашения Ильзе, она была в кинотеатре всего один раз за последние месяцы. Этого было недостаточно, чтобы знать
Разве такое могло случится с немецкой девушкой? Значит, они точно знают, что она не та, за кого себя выдает. Отсюда и эти расспросы, как игры кошки с мышкой, и отсутствие Гизбрехтов в доме. Наверное, их уже арестовали, дожидались только ее…
И Лена вдруг расплакалась, стыдясь этих слез, которые срывались с ресниц и стекали по ее лицу. Ей было страшно и больно. Но еще больше — от обиды, что все закончится вот так, очередным арестом гестапо, из которого ей уже не выбраться. А значит, она никогда не узнает, был ли в лагере рядом Котя, как она подозревала после разговора с бежавшими пленными. И так и не найдет способ связаться с Катей, оставшейся в Розенбурге. И Мардерблаты… Теперь их ждет верная смерть — не важно от голода или от рук нацистов.
— Арийская девушка как будущая мать нации не должна иметь подобных желаний — быть похожей на проститутку и подстилку янки! — холодно произнес оберштурмфюрер, тряхнув рукой, чтобы поправить съехавшие на запястье при этом резком ударе часы. Лед его голоса только усилил панику и страх Лены. Поэтому она удивилась безмерно, когда офицер вдруг поднялся со своего места и, обогнув стол, чтобы встать рядом с ней, протянул ей белоснежный платок.
— Мне жаль, что я вспылил, фройлян. И жаль, что не рассчитал силы. Прошу, успокойтесь. Мне сейчас нужна ваша ясная голова, — проговорил он равнодушно. Ему пришлось нетерпеливо качнуть рукой, вынуждая ее принять платок из своих пальцев, настолько Лена растерялась сейчас. А еще, поморщившись раздраженно, указать на кровь, стекающую из носа девушки тонкой струйкой.
— Я не стану выносить предупреждений, фройлян, не переживайте. Не в этот раз. И начальник вашего отдела, и группенфюрерин Боэр дали вам только положительные характеристики, как настоящей дочери нации. Правда, вашей группенфюрерин следует тщательнее следить за моральным образом своих подопечных. А вам позаботиться о том, чтобы иметь на руках анненпас. Сейчас мы так часто разоблачаем жидов-перекрестов, фройлян, вы даже представить себе не можете. Мало ли чем обернется отсутствие этого документа. Не все могут быть столь благодушны, как я.
Позднее Лена решила, что именно слезы, которые она не смогла сдержать до самого конца беседы с оберштурмфюрером и которые, смешиваясь с кровью, все капали и капали на ткань безнадежно испорченного платья, помогли ей в тот вечер. А может, эсэсовец решил, что реши она притворяться немкой, не выдала бы себя так глупо, назвав имя Марлен Дитрих. Или его мысли были заняты другим делом, по которому он приехал во Фрайталь из Дрездена, сетуя, что ему приказали заниматься такими «пустячковыми» заданиями — опросом свидетелей и сбором данных.
— Вы когда-нибудь видели этих людей, фройлян?
Оберштурмфюрер
Мужчин на фотокарточках было сложно назвать людьми — скорее, их подобием из ночных кошмаров. Они были покрыты кровью, волосы торчали клоками, глаза заплывшие, а у одного был сломан и свернут в сторону нос, уродуя и без того страшное избитое лицо.
— Я понимаю, все это неприглядная картина. Ваша соседка, фрау Дитцль, даже упала в обморок, увидев эти ужасы. Но это враги рейха, фройлян, поэтому ваш долг вглядеться в каждое из этих лиц и сказать, видели ли вы их во Фрайтале? А конкретно — на Егерштрассе, потому что у нас есть сведения, что одного из них видели именно на этой улице. Этого.
Палец с ровно обстриженным и полированным ногтем указал на одну из карточек. И Лена заставила себя посмотреть на человека на ней повнимательнее. Ей вдруг пришла в голову ужасающая мысль, что это мог быть Войтек, которого она несколько месяцев назад проводила до окраины городка. Но нет, это был не он. Она была уверена в этом, поэтому с явным облегчением отвела взгляд снова в сторону, не в силах смотреть на несчастных, искалеченных в стенах гестапо.
Эсэсовец еще некоторое время мучил Лену вопросами, не видела ли она просто незнакомцев на улице, не происходило ли чего-то странного или подозрительного в последнее время. Но был вынужден отступить, понимая, что едва ли добьется от нее ответов, которые ему были так нужны.
— Я надеюсь, вы помните, фройлян, как вам надлежит поступить, если вы столкнетесь с незнакомым вам лицом или заметите странное поведение ваших знакомых или соседей? — спросил оберштурмфюрер, завязывая папку. Лена знала. Им твердили об этом на каждом собрании «Веры и Красоты» или напоминали изредка в конце политических собраний на работе.
Незамедлительно сообщить в ближайшее отделение полиции порядка или отделение гестапо. Не считать мелочью даже самое незначительное. Даже по сущей мелочи можно разоблачить врагов рейха.
— Все верно, — сказал эсэсовец, когда она произнесла все это чисто механически, вытирая слезы. Он уже был готов уйти и смотрел на Лену сверху вниз. Она ясно читала в его взгляде отражение его мыслей в эти минуты.
Пустоголовая дурочка, вытравившая себе перекисью водорода не только цвет волос, но и мозги.
Но девушка была только рада этому заключению. Пусть думает, что она дура. Это ей, как оказалось, только на руку. Пусть думает, что угодно. Лишь бы она по-прежнему не попала в руки этих палачей. Именно сейчас, глядя на знаки смерти на околыше фуражки, Лена поняла, как отчаянно ей нужно выжить сейчас, чтобы завершить то, что наметила себе, стоя когда-то у распахнутого в ранний снегопад окна.
Оказалось, все это время Гизбрехтов держали на втором этаже, причем в разных комнатах. И допрашивали их тоже отдельно. Они спустились вниз сразу же, как только закрылась за нежеланными для любого немца визитерами дверь. Кристль бросилась к Лене, не скрывая своей тревоги при виде разбитого лица девушки, а вот Людо задержался у порога комнаты. Лена не могла не отметить, что события последних недель не могли не оставить свой след на нем. Он как-то сгорбился, отчего стал казаться ниже ростом, а руки тряслись мелкой дрожью.