На острие главного удара

Катуков Михаил Ефимович

Просмотрев подготовленный М. А. Шалиным график переправы частей, места размещения их на левом 6epeiy, я вместе с М. Т. Никитиным отправился на заодерский плацдарм. Разбитая дорога пробиралась по аллее тополей, уже покрывшихся весенней листвой. По обе стороны шоссе зеленели поля озимых. Впереди слышны то близкие, то далекие глухие взрывы, которые вспугивали грачей. Взлетев и неистово крича, они долго кружили над верхушками тополей. В обочинах и воронках мутно блестели талые воды. Казалось все должно быть подчинено суровым законам войны, но нет, природа осталась им неподвластна,

она брала свое.

Тесен был зависленский плацдарм, но заодерский оказался еще теснее. Все дороги забиты частями 8-й гвардейской. Повсюду рвы, траншеи, блиндажи. Под каждым кустом замаскирована боевая техника, ящики с боеприпасами. Хорошо, что наша авиация господствует в воздухе. Массированный налет гитлеровской авиации нанес бы частям тяжелый урон.

Чуйков взад-вперед расхаживал по блиндажу. Он явно нервничал.

– Ну, как прорыв? Обеспечите вовремя?

– Прорыв, прорыв...
– командарм покусал нижнюю губу, - вряд ли с ходу возьмешь эти чертовы высоты. Вы только посмотрите, что немцы тут понастроили.

Командующий развернул на столе жесткие листы бума" и. Это были аэрофотопланшеты Зееловских высот. На снимках отчетливо видно густое переплетение траншей, ходов сообщений, противотанковых рвов. Нетрудно доедаться, что ряды темных пятен - это танковые капониры, эскарпы, площадки. Их скопление особенно густо вдоль оврагов, прорезающих высоты с востока на запад.

– Да, легко эти высоты нам не достанутся, - согласился я.-Пока пехота не взберется хотя бы на гребень, с танками сюда соваться нечего.

– Самое главное, - озабоченно продолжал Чуйков,- немецкие позиции отсюда снизу не просматриваются и разбить их нашим артиллеристам будет нелегко. Они могут вести огонь не по целям, а только по площадям.

Мы не сомневались, что последние бои будут особенно тяжелыми. Разговор с командармом только укрепил меня в этом мнении. Противник понимал, что исход битвы за Берлин, по существу, зависит от сражения на Одере.

В ночь на 16 апреля наша армия под покровом темноты по заранее подготовленным переправам перебралась на левый берег Одера без каких-либо серьезных помех и буквально втиснулась в отведенный на плацдарме участок.

По замыслу Г. К. Жукова штурм позиций противника должен был начаться ночью. Командующий фронтом решил ослепить врага лучами прожекторов. Незадолго до наступления мне пришлось участвовать на учениях, где на специальном полигоне проводилась атака с подсветкой. Это было эффектное зрелище.

16 апреля в пять утра оглушительный грохот тысяч орудий возвестил о начале последнего, решающего наступления советских войск на столицу рейха. В небе не смолкал гул наших бомбардировщиков. После артиллерийской подготовки вспыхнуло 140 прожекторов, и вся низина за Одером осветилась голубоватым светом, в котором колыхались клубы дыма от разрывов тысяч снарядов, мин, авиационных бомб. Дым этот был настолько плотным, что даже сильные зенитные прожекторы не смогли его пробить.

Пехота Чуйкова поднялась в атаку. Цепи миновали ничейную полосу и быстро заняли первую и вторую позиции противника. Но когда дивизии Чуйкова подошли ко второй полосе, они натолкнулись

на такой плотный огонь противника, что вынуждены были замедлить продвижение.

Прорыва не получилось.

Чуйков приказал провести повторную артиллерийскую подготовку. Круто вздымая стрелы "катюш", артиллерия катит огневой вал к высотам. Вплотную за валом наступают пехота и танки. В воздух поднялись эскадрильи наших бомбардировщиков и штурмовиков.

Перед высотами атакующие попали под сильный огонь. Только в направлении Дольгелина пехоте удалось вклиниться во вторую полоса обороны. Но противник развернул из резерва свежую моторизованную дивизию "Курмарк" и оттеснял наших пехотинцев в долину.

Противник повсюду оказывал нашим войскам ожесточенное сопротивление. По донесениям авиаразведки, он ввел в бой вторые эшелоны корпусов. Кроме того, к Зееловским высотам на главном направлении нашего удара подходили колонны двух мотодивизий и еще две - в районе Шведта.

– Невероятный случай!
– комментировал обстановку М. А. Шалин.
– Противник вводит резервы в дело во время боя за вторую полосу обороны. Вот, - подал он мне перевод листовки, - познакомьтесь.

Это было обращение командира танкового корпуса СС Кляйнхерстеркампа к своим солдатам. "...12 апреля, - прочитал я, - наш дорогой фюрер заявил: как никогда раньше, Германия имеет реальную возможность остановить наступление Красной Армии, так как у нас огромное количество артиллерии и танков! Имеются все предпосылки, что грядущая гигантская битва на Одере принесет поворот в войне".

Нашу беседу прерывает звонок ВЧ. В трубке хорошо знакомый голос командующего фронтом. Последовал неожиданный приказ: не дожидаясь полного прорыва вражеской обороны, ввести в бой 1-ю гвардейскую танковую армию с задачей совместно с частями 8-й гвардейской завершить прорыв тактической зоны обороны противника.

Хотя перспектива бросать машины на неподавленные огневые точки врага и не радовала, я понимал, что в сложившейся ситуации у командующего фронтом иного выхода не было, за 9 часов непрерывных атак пехота Чуйкова смогла вклиниться во вторую полосу обороны противника только на отдельных участках. Под угрозой срыва оказалась вся наступательная операция фронта. К тому же нам было выгодно, чтобы противник вывел резервы из Берлина сюда, в открытое поле. Даже на Зееловских высотах громить их было удобнее, чем в самом Берлине.

Я немедленно приказал развернуть все три корпуса на плацдарме. На правый фланг направил 11-й танковый корпус генерала И. И. Ющука, в центр-11-й гвардейский танковый корпус полковника А. X. Бабаджаняна, а слева - 8-й гвардейский механизированный генерала И. Ф. Дремова.

Теснота на плацдарме, бесчисленные рвы, минные поля резко ограничивали маневренность танков. Поэтому одновременно ввести в бой основные силы армии не удалось.

Со своего НП я видел, как танки Бабаджаняна, лавируя между разрывами и рвами, устремились в атаку. Подняться по крутым склонам Зееловских высот они не смогли. Гвардейцам пришлось искать узкие дефиле, но противник по-прежнему прикрывал их плотным огнем.