На острие
Шрифт:
Неужели это… навсегда? Вот так прятаться, вздрагивать, подозревать всех и вся?
С чашкой чая я снова подошла к окну.
Небо стремительно светлело, избавляясь от остатков ночи. От понимания, что еще несколько часов назад я хотела покончить с собой, стало жутко. Чтобы отвлечься включила планшет и пролистала рисунки.
У Ларса талант. Для того чтобы брать уроки в убогой художественной школе, он пашет как проклятый. А теперь еще меня готов содержать, а значит, лишать себя чего-то
Допустить такого я не могла.
А если повторить ночную вылазку?
От этой мысли стало по-настоящему страшно. Дура! Кто-то разрушил твою жизнь, а теперь уничтожает будущее единственного близкого человека. Покорно проглотить и исчезнуть?
Я перевела взгляд на призрачное отражение в стекле.
— Ты спустишь это ему с рук?
Ну уж нет!
Но чтобы противостоять саро нужны связи. А значит, я просто обязана сдать чертов Экзамен, потому что другой возможности получить престижное образование и выбраться из этой дыры нет.
— Какой Экзамен? — ухмыльнулось отражение. — Ты объявлена в розыск!
— Значит, куплю новые документы.
— На какие шиши? — не унималось мое второе я. — На те, что заработаешь в дыре под названием «художественная школа»?
Все верно. Чтобы исчезнуть и возродиться под другим именем нужны деньги. Много денег. Легально столько не заработать.
— Хватит!
Я подышала на стекло. Отражение пропало, скрывшись за крохотными капельками.
Вот бы так же легко было заставить исчезнуть убийцу!
Горький смех перешел в кашель, но вернувшегося Ларса встретила улыбка:
— Что принес? Я жутко голодная!
Мой любимый парень рассмеялся и поставил на стол пакет с логотипом ближайшей забегаловки. Вредно, но сытно, вкусно и недорого.
— Давай завтракать. День предстоит тяжелый.
11
Мы успели улизнуть до того, как в Логово явились остальные. Впрочем, с утра сюда мало кто приходил, являлись после школы и работы, еще до того, как стемнело, а потом перебирались в заброшку в Городе.
Для меня же он, сияющий, прекрасный и полный жизни, был закрыт.
— Не волнуйся, — вынырнул из очередной дыры Ларс, — дольше месяца мы здесь не задержимся. Все успокоится и вернемся.
От этого «мы» снова хотелось плакать. Не верилось, что я все-таки не одна и в то же время было страшно за Ларса. У человека есть мечта, работа, родители, а он тратит время на какую-то ерунду… На меня. Но протестовать не хотелось, не было ни сил, ни желания. Все-таки это очень приятно, когда о тебе заботятся.
— Давай-ка вон туда заглянем, — указал Ларс на очередные развалины.
В отличие от прошлых, это здание когда-то
Внутри уже кто-то оборудовал жилище, но судя по слою пыли и кучкам песка, давным-давно сюда не заглядывал.
— Отлично! Тут даже плита есть! Притащу газовый баллон, выкинем мусор, занавеску повесим…
Я тоже заразилась энтузиазмом Ларса. Ну и что, что мы здесь только до осени? К тому времени страсти поулягутся, можно будет вернуться, а если еще и работу найду…
Снаружи кто-то выругался. И тут же смолк, словно и эти звуки были лишними. Захрустели под ногами камешки, тихо, сторожко.
Ларс прижал палец к губам и кивнул на стоящий торцом к стене шкаф. Покосившиеся дверцы трогать было нельзя, скрип тут же бы выдал нас, но если втиснуться в угол и присесть, натянув на лицо темный капюшон, можно отсидеться.
Ларс прокрался к окошку. И тут же присел, давая мне знак затаиться.
В поле зрения мелькнули ноги в тяжелых форменных ботинках. Армия или полиция? Неужели… облава?
Время от времени в запретке появлялись служители закона. Они прочесывали все более-менее целые здания, заглядывали в подвалы, искали нарушителей. Обычно довольствовались бомжами и наркоманами, на высоту или в сильно разрушенные дома не совались, так что мы спокойно отсиживались в Логове, как и остальные группы. Просто не тренировались в этот день, да старались не подходить к окнам.
Но сегодня что-то пошло не так.
Люди в форме заглядывали во все дыры, во все щели. Даже пытались карабкаться по выщербленным стенам. Наш подвал спасала груда битого кирпича, но ненадолго.
Ларс жестом указал на что-то у меня за спиной. Клочок тени! Такой густой, что не увидеть собственную вытянутую руку. А от окна прикрывает шкаф!
Снаружи донеслись тихие голоса. Заметили!
Я сжалась в комок, Ларс замер рядом. Мы оба, не мигая, следили за ярким пятном — в окошко светили фонарем.
Он скользнул по стене, выхватил дальний угол, мазнул по полу рядом со шкафом.
— Пусто! — послышалось разочарованное.
— Хорошо проверил? Может, заглянем?
— Если тебе так хочется, лезь сам! Я шею в этих трущобах ломать не намерен!
— Смотри! Если упустим, тебе ее сломает Клан.
Сердце ухало где-то в горле. Казалось, его слышали даже на улице, но, потоптавшись возле окошка, люди ушли.
Мы замерли. Слушали, как ходят за стенкой, как переговариваются. Сквозь щели даже долетел запах табака. Настоящего, а не пропитанной ароматизаторами массы.