На отмелях
Шрифт:
— И он ни в чем не виноват. Вы как-то сказали, что и невиновные должны покоряться судьбе. Ну, что же, делайте, как надо.
— Вы думаете, что будет правильно так поступить? Вы верите, что это правильно? Вы чувствуете это?
— В данное время, в данном месте, для такого человека, как вы, это правильно.
Лингард подумал, что эта женщина удивительно верна ему и удивительно бесстрашна по отношению к себе. Было совершенно ясно, что обоих пленников необходимо увезти обратно в поселок, и ничто на земле не могло бы его остановить. Но на шлась ли бы хоть одна женщина в мире, которая
Во время наступившего молчания, бросив быстрый взгляд в сторону, миссис Треверс заметила д'Алькасера, словно человека в тумане; его темная фигура остановилась у муслиновых ширм. Она не сомневалась, что он смотрит в их направлении и что он видит их яснее, чем она его. Миссис Треверс подумала, как сильно он, должно быть, тревожится, и вспомнила, что он просил заранее предупредить его об опасности условным знаком.
Она отлично поняла, что он просил о том, чтобы она дала ему время приготовиться. Если на это требовалось больше, чем несколько минут, то сейчас настал миг подать ему знак, который он сам указал.
Миссис Треверс немного отступила назад, чтобы на нее упал свет, и медленным, отчетливым движением приложила левую руку ко лбу.
— В таком случае, — раздался прерывистый шепот Лингарда, — в таком случае, миссис Треверс, это должно быть сделано сегодня.
Можно быть правдивым, бесстрашным и мудрым и все-таки замереть перед решающим мигом.
У миссис Треверс захватило дыхание.
— Сегодня? Сегодня? — пролепетала она.
Темный силуэт д'Алькасера расплылся — он видел ее знак и ушел в глубь «клетки».
— Да, сегодня, — подтвердил Лингард. — Сейчас же, сию же минуту, — шептал он свирепо, тронувшись за отодвинувшейся миссис Треверс. Он быстро схватил ее за руку.
— Дело в том, что это принесет пользу и не окончится их убийством только в том случае, если сделать это сейчас же, пока еще на берегу все темно, пока сюда не приплыла вооруженная толпа. Меньше чем через час, пока весь поселок Спит, я уже должен быть у ограды Белараба.
Миссис Треверс не думала возражать. Она не могла выговорить ни слова. С такой же внезапностью, с какой Лингард схватил ее руку (миссис Треверс, среди ее тревоги, пришла нелепая мысль, что завтра на этом месте будет синяк), он выпустил ее и виноватым тоном проговорил:
— Может быть, и сейчас уже слишком поздно. Я ясно видел, что надо делать, но вы стояли поперек дороги, а у меня не хватало духу. Я был как потерянный и не смел взглянуть вам в лицо. Простите меня. Я не имел права сомневаться в вас ни минуты. Мне кажется, я должен стать на колени и молить у вас прощения за то, что я забыл, какой вы человек.
— Что с вами, Король Том?
— Я словно совершил грех, — проговорил он.
Он схватил ее за плечи, повернул кругом и подвинул на шаг вперед. Руки его были тяжелые и сила огромная, хотя самому
— Смотрите прямо перед собой, — буркнул он ей на ухо. — Вы что-нибудь видите?
Миссис Треверс, покорная в его твердых руках, посмотрела прямо перед собой, но не увидела ничего, кроме скученных бесформенных теней на берегу.
— Ничего не вижу, — сказала она.
— Вы, наверное, не туда смотрите, — Лингард взял ее голову в руки и немного повернул направо. — Вот куда. Видите?
— Нет. Но что же там такое?
I — Огонек, — отвечал Лингард, внезапно отнимая руки. — И прежде чем наша лодка проедет половину лагуны, огонек этот превратится в пламя.
Теперь миссис Треверс заметила вдалеке красную искру. Она часто смотрела на поселок, словно он был изображен на картине или на занавесе, ясно представляла себе его расположение и потому поняла, что искра эта находится на самом конце бухты, всего дальше от ограды Белараба.
— Хворост разгорается, — прошептал ей на ухо Лингард. — Если бы у них была сухая трава, костер бы теперь уже полыхал.
— И это значит…
— Это значит, что известие уже распространилось. Костер горит как раз перед оградой Тенги, на его конце бухты. У него, должно быть, собрались теперь все влиятельные люди поселка. Речи, и возбуждение, и множество хитрых слов. Костер Тенги! Я говорю вам, миссис Треверс, что через полчаса и Даман будет там и сразу сдружится с толстым Тенгой, который ему, наверное, скажет: «Я тебе говорил».
— Понимаю, — прошептала миссис Треверс.
Лингард тихо подвел ее к борту.
— Теперь смотрите на другой конец бухты, там, где всего темнее. Там крепость, дома, сокровища и воины Белараба. Здесь сила поселка. Я поддерживал ее, я ее укреплял. А теперь что это такое? Все равно что оружие в руках мертвеца. А между тем только оттуда мы и можем ждать помощи, если еще не поздно. Клянусь вам, днем я не осмелился бы высадить их, их могли бы растерзать туг же, на берегу.
— Времени терять нельзя, — едва слышно произнесла миссис Треверс, и Лингард отвечал ей тоже очень тихо:
— Да, нельзя, если я хочу сберечь то, на что имею право. А вы сами сказали, что я имею на это право.
— Да, сказала, — прошептала она, не поднимая головы. Лингард сделал резкое движение и нагнул голову к ее плечу.
— И я не доверял вам! Как араб, я должен был бы целовать край вашего платья и каяться, что усомнился в величии вашего сердца.
— Моего сердца! — легким тоном сказала миссис Треверс, продолжая смотреть на огонек, внезапно выросший в большое пламя. — Уверяю вас, мое сердце очень мало значит. — Она помолчала с минуту, чтобы собраться с силами, и сказала твердо:
— Ну что ж, давайте кончим.
— По правде говоря, лодка уже наготове.
— В таком случае…
— Миссис Треверс, — с усилием произнес Лингард, — они близкие вам люди. — И вдруг воскликнул: — Не могу же я везти их на берег связанными по рукам и по ногам!
— Мистер д'Алькасер уже предупрежден. Он приготовился. Он с самого начала готов ко всему.
— Он настоящий мужчина, — с убеждением проговорил Лингард. — Но я думаю не о нем, а о другом.