На переправе

Комарова Юлия

Оправдание Евы

Оправдание Евы

Мне нужно слышать запах твой и взглядпочувствовать спиной, и оглянуться,и в волны рук с разбега окунуться,как в первый раз – сто тысяч раз подряд.Врастаем в плоть, чем глубже, тем верней —до самой ненавидимой привычки,но тело – руки, губы – лишь отмычкидля всех, не нами созданных, дверей.Так падаем…но вверх. И мы вдвоёмне составляем пару половинам.Мы – яблоко в движении едином,которое и любим, и поём.

Свадьба (Синий шар)

Закутаться, зарыться бы в тебепоглубже, так, чтоб стало даже больно…Мы привыкаем – вольно и невольнок тоске по телу больше, чем к судьбе.Смиряемся с разладом, с пустотойв

душе, но не с пустой своей кроватью.И с мыслью и банальной, и простой,что тело обладает благодатьюсмягчать удары сердца и судьбы,мы переносим ссоры и упрёки,сдаёмся – кто с трудом, кто без борьбыукладываясь в заданные сроки.Всё потому, что холод, как и жар,нам легче пережить вдвоём и вместе.Летит по небу синий-синий шар —он так идёт взволнованной невесте.

«хочется, чтобы внутри…»

хочется, чтобы внутригде-то билось,чтобы – не одинока,но большой мальчиксо смешными усаминазывал – "мама"гладил постаревшие руки,говорил: "я люблю"и оказывалось – уже не меня,а другую…хочется, чтобы эти глаза в зеркалеопять стали детскимии улыбались тебе, как преждеверили…закрывались бы от муки и счастья,счастья и муки —в надежде…а руки были как птицы,большие птицы,утром открыть глаза,а ты б целовал ресницы —и станет так…хочется: идти по улице,печально улыбаясь,знать, что время наступит,ты придёшь…и вести себя загадочно.1989

Что нам делать с любовью?

А что с ней поделаешь? Простобери её – и раздавай!Не надо, не надо вопросов!Зови всех знакомых на чай —нечаянно, даже несмелоосмелься – увидишь всё сам:как что-то в стакане звенело,как мягко текло по усам…И этот наш пир запоздалыйдрузья и родные простят.А наши усталые мамыпусть гладят бездомных котят —и эта печальная нежность,и эта легчайшая грустькак раз умещает безбрежностьсомкнувшихся любящих уст.

На грани сна

Дочери

Состояние, близкое сну,но нежней, и печальней,и возможней —по силе, и злу, и добру —во всю ширь, во всю твердь…осторожней:мы здесь, мы есть.мы хотим есть:мы чмокаем губами,мы говорим "мама",мы улыбаемся страннои невпопад – глазами.Глаза становятся глазками,щеки становятся нами,мы превращаемся в бабочкус разноцветными снами.А когда мы проснемся совсем,окончательно,мы узнаем, как все легкои как замечательно.1991

Встретились я и я

Я сижу у окна, гляжу на свою софоруи вспоминаю себя на вокзале – дцать лет назад и «скорый»,который увозит меня в Москву —я даже думала: «навсегда»,но была не права тогда.Ты меня ждал в той Москве – неуютной,страшной местами, покрытой слоями льдана тротуарах в центре, лютой.Но ты говорил: «Не беда!Все будет в порядке! Все хорошо!»Я тебе верила.Снег шел.Я забеременела.Шок.Но потом и правда возник порядок —раз в два-три года рожать. Нет, в три-четыре.Ритм явно лучше. И лучше – в своей квартире,нежели в съемной. Ты знал в этом толк —построил квартиру, домик в деревне,потом – большой дом в Крыму.И я до сих пор не пойму,как я тогда рожала,даже предохраняясь сначала.Потом-то просто махнула рукой —а, бесполезно.Железнобыло одно: ты любил, когда я полнела,грудь наливалась, животик рос.Ты так говорил – «животик» (внутри теплело) —шумно дыша, словно верный пес,прилежнорассматривал меня новыми глазами,руками трогая осторожно, нежно.Местамибыло безумно смешно.Я гляжу в окнои понимаю, что будь я тогда собоюсегодняшней, все бы так и сложилось опять,я повторила бы этот путь в двадцать пять —тридцать лет.Почему?

Я знаю ответ:мне всегда это нравилось. И – не скрою:держать на пузе голенького младенца,вслепую чмокающего губами – чудо такое —«да вот она, грудь!» —мне это нравилось. Протянутьруку и нащупать твою. И как ты щекотношепчешь мне на ухо: «Ты просто лучшая!»Акушерка, фыркнув, оглядывает меня, потную —ну вот, спалились!Смущаемся и краснеем. Чушь, ноэто так ярко помнится, будто вчера случилось.Но круче всего было понять, что я сильнеес каждым разом – вряд ли мудрее,но безусловно опытнее.Это бонус,который ты получаешь за материнство,а использовать можешь всюду – всегда, везде.Дети – они как море, которое больше нас, и мы в водетеряем не только вес, но и гору проблем.А получаем – тонус.

Мячиковое

Птички учатся считать,

рыбки учатся летать.

Еленкина песенка

"Птички учатся считать,рыбки учатся летать",а Еленка возле стенкимячик учится бросать:мячик учится летать —скок – об стенку,прыг – в кровать.У Еленки получилось,и подбросить, и поймать.Так непросто научиться,чтобы мяч парил, как птица,чтобы весело стучал они об стенку, и об пол,а потом чтоб всё сначала —прыг – на стул,и скок – на стол!Тут, конечно, очень важно,чтобы ваза не разбилась,чтобы ваза не случиласьвдруг внезапно на столе…Ну а если и разбилась,то скажу я вам отважно:"Просто ваза не готовапринимать парад-алле!"

Водяной пистолет

Надоели зимние одёжки,надоел мне снег и прочий дождь!Босиком по тёпленькой дорожкепробежаться хочется – невмочь!Никаких заманчивых сосулек,никаких весёлых снежных бурь!Пистолет – а вместо глупых пулек,тёплых капель свежая глазурь! [1]

Дети смеются

И я уже знаю, что осень – будет,что встанут с утра усталые люди,пойдут на работу, в детсад и школу,я выпью свой кофе, а кто-то – колу,и будет лететь мой воздушный шарик,и будет вращаться земной наш шарик,в глухой подворотне завоет Шарик…руками за воздух, в пространстве шаря,я девочкой буду стоять на шаре —слезами истерик пропитан шарфик —и весело так разобьются блюдца,а дети смеются… дети смеются…

1

Глазурь – здесь, от слова "глаз".

«Ветвями рук переплетясь…»

Ветвями рук переплетясь,корнями ног врастая в землю,я олицетворяю связьи разделенья не приемлю.Я тот скудельничий сосуд,что ты живой водой наполнишьв горячем лепете минут,перетекающих за полночь.Я дом вневременный для всех,кто из моей возник утробы,не ради радостных утех,а неизбежно – ради гроба.И я тончайший переходиз смерти – в жизнь,из жизни – в вечность.Вдвоём мы набираем коди обретаем небеспечность.Мы всё во всём. И каждый круглетящей в небо каруселинам придаёт надёжность руки приближает ясность цели.Наш узок круг и тесен мир…и хорошо, что мал и тесен.Тем легче собственный надирпокинет солнце наших песен.

Вдохновение

Вдохновение

Когда серебро луны становится золотом,и ночь, как орех пустой, тонка и расколота,я временем смолотаи пылью развеяна —я слышу и слушаю, но я не уверена, что мне это кажется, что мне это видится: чуть двинешься – смажется, чуть дрогнешь – обидится, уйдёт серой дымкою, туманом иль облаком, картиною зыбкою, нечаянным отзвуком,а может, останется строкою короткою…и дочкой улыбчивой – лазоревоокою.