На перепутье: Воительница
Шрифт:
Пожалуй, это еще одна причина, по которой я могла бы остаться в новом мире. Я не хочу возвращаться к себе прежней. Боюсь, если мое возвращение затянется, я так и не решусь… К этому времени будет много всего, от чего я не смогу отказаться. Кого не смогу покинуть.
Любая сказка хороша тем, что в ней есть место чуду. Вот и этот фильм не обошелся без счастливого конца, не обошелся без тяжелых испытаний, за которыми последовала радость от возвращения дочери и гордость ее родителей. Хотелось бы мне того же… Чтобы мои испытания закончились столь же быстро, как у
Но реальность ловко смахивает наваждение. Фильм заканчивается, и мы покидаем зал.
Пока Джон покупает Мэй напиток, а Валери задерживается в уборной, мы стоим с Сэмом у стеклянного заборчика, рядом с движущейся лестницей. Я и сейчас чувствую на себе его заинтересованный взгляд, но стараюсь не обращать на него внимания. Вместо этого рассматриваю большие стеклянные шары, свисающие с широкого свода здания, и людей, которые, несмотря на поздний час, гуляют, бродят по торговым точкам, разговаривают и ужинают в небольших открытых заведениях.
Но на одном наблюдении мужчина не останавливается: он вдруг облокачивается на перила и пододвигается ко мне, так, что теперь между нами остается крошечное расстояние.
— Как вам фильм, Наари? — спокойным, но достаточно твердым голосом спрашивает он.
Осторожно бросаю на него взгляд и замечаю, что он смотрит не на меня, а прямо перед собой. Он выглядит немного моложе своего брата. Возможно, он младше его на пару лет, ровесник Валери, но глаза его, такие же темные, как и у его родных, хранят жгучий холод. Кажется, что он абсолютно ко всем равнодушен. Кроме Мэй — рядом с ней его светлое лицо озаряет улыбка.
Нет, все же я ошибаюсь. Сейчас его поведение нельзя назвать холодным и отстраненным. Сэм нервничает. Я вижу, как он покручивает серебряный браслет у себя на запястье, похоже, с нетерпением ожидая от меня ответа.
— Мне понравилось, — говорю тихо спустя недолгую паузу. — Меня восхитил поступок девушки.
— Неужели? — слегка удивленный взгляд впивается в мое лицо, по спине пробегает неприятный холодок. Никак не могу понять, почему этот человек вынуждает меня чувствовать себя беззащитной. В одном его взгляде кроется некоторая угроза. — А мне этот поступок показался глупым и недальновидным…
??????????????????????????
— Почему же?
Мужчина хмыкает в ответ, поправляя ворот черной кожаной куртки.
— Она бросила дом, семью. Навлекла позор на своего отца. Что было бы, если бы она пала в бою? Погибла бы, так ничего и не добившись? Никто бы о ней даже не вспомнил. Никому ненужная жертва.
Отчасти я с ним согласна. Но лишь отчасти.
— Ее первой целью было защитить отца, — мой голос тверд, я стараюсь не поддаваться на скрытую провокацию мужчины. Не глядя на него, продолжаю: — В этом нет ничего предосудительного. Родители помнили бы о ней и любили бы так же сильно, как и прежде. Возможно, она не понимала, на что идет и с чем ей предстоит столкнуться… Но все невзгоды она встретила с высоко поднятой головой. Она не сбежала. Не посмела поступить как трус.
Грудь окатывает дрожь, когда я ловлю цепкий взгляд темных глаз. Стараюсь подавить ее вместе с неприятным чувством, осевшим
Да, мне страшно. Если рядом с Джоном я чувствую себя в безопасности, то рядом с Сэмом это ощущение испаряется. Он так внимателен, что может с легкостью прочесть все мои мысли.
— Вы интересная девушка, Наари… — глухо произносит мужчина.
К счастью, это оказываются его последние адресованные мне слова. К нам возвращаются Мэй и Джон, следом поспевает Валери, и с их возвращением Сэм вновь превращается в льдинку, отводит взгляд и как бы невзначай немного отходит от меня. Это не остается без внимания Джона. Он наклоняется к моему уху, шепчет:
— Все в порядке?
Тихо и глубоко вздохнув, киваю:
— Да, мы обсуждали фильм.
Пытаюсь улыбнуться, но выходит с трудом. Непонятная тяжесть наваливается на сердце, появляется желание остаться наедине с самой собой. Так нехорошо на душе, будто я сотворила что-то ужасное, подлое… Будто сделала нечто непростительное.
Джон с самого начала казался мне проницательным, вот и сейчас он, похоже, замечает мое смятение. Его взгляд падает на Сэма, мужчины сталкиваются в каком-то немом поединке. Полагаю, будь у них оружие, этот бой взглядами превратился бы в весьма кровавое зрелище.
— Сэм, тебя подвезти? — прерывает их схватку Валери, застегивая Мэй курточку. — Твой отель по пути.
Сэм смотрит на сестру, пряча руки в карманы, легко улыбается.
— Я приехал на арендованном авто. Доберусь сам.
— Сэмми, — малышка вдруг вскидывает на него глазки, и, к моему удивлению, мужчина сразу садится на корточки, так, что теперь их лица оказываются почти на одном уровне. — А ты придешь к нам завтра в гости?
— Завтра я улетаю домой, мартышка, — с улыбкой отвечает он. Мэй обиженно складывает губки, после чего Сэм, слабо усмехнувшись, прижимает ее к себе. — Не грусти. Твой второй дядя еще побудет с тобой какое-то время… А потом мы с тобой встретимся в Корее на зимних каникулах. Договорились?
Их взгляды встречаются, Мэй, довольная подобными словами, кивает. А я вдруг замечаю, как сосредоточенно наблюдает за ними Джон, хмурится, думая о чем-то своем. И кажется отчего-то, что ему слова Сэма не показались такими теплыми, пронизанными искренностью и добротой. Он ищет подвох. И я понимаю почему: мне и самой начинает казаться, что эта добрая улыбка — иллюзия, а поведение мужчины — ничто иное как туман, скрывающий его настоящую суть.
***
Он надевает на лицо черную маску, так, чтобы она скрыла лишь его рот и нос, и не спеша спускается в подвал. Чем глубже, тем четче до него доносятся женский плач и тихие слова молитвы. Это вызывает улыбку.
Их отчаяние. Страх.
Его встречает мрак. Он тянется к тонкой веревке, дергает, и слабый свет единственной лампочки тотчас озаряет небольшую комнату с обшарпанными стенами. Завидев его, пять девушек, привязанные к ножкам коек, начинают плакать пуще прежнего, сжимаются, опускают головы, чтобы случайно не встретить его взгляд.