На пересдачу — с клыками!
Шрифт:
Рука сама собой дoстала трофей. И этот жест не укрылся от допрашиваемого. Кoгда он увидел в моих пальцах свой клык…
— Тф-фы?! — взревел мой ночной кошмар, вскочив и попытавшись ринуться ко мне. Узнал, родимый! Но наручники, которыми он был прикован к столу, не позволили ему сделать и шага. А мгновенно метнувшийся к нему Леард, который все это время, оказывается, сидел в углу, надавил типу на плечи… отя на миг показалось, что слегка даже на шею: пальцы чувствителя коснулись оголенной кожи, отчего мой несостоявшийся убийца вздрогнул, но и только. Он все так же, продолжая неотрывно
— Так, значит, вопросы, были ли вы в доме мисс Драккарти, можно не задавать, — холодно резюмировал Стэйн.
Да, сейчас это определенно был капитан Стэйн, а не Рид. Собранный, холодный, расчетливый. Детектив, лишенный любых эмоций. Вoт только я, увы, в отличие от двуликого, такой суперспособностью, как напрочь подавлять любые зачатки чувств, не обладала. Потому зло выдохнула:
— После того, гад, как ты в меня стрелял. Я всего лишь оборонялась.
Нападавший, который, видимо, понял, что сболтнул лишнего, хотел было отмолчаться, но мое «лишь оборонялась» вывело его из себя. Или что-то помогло раскачать лодку его издевательски непрошибаемой уверенности, что все сойдет с рук? Или кто-то? Я бросила быстрый взгляд на Леарда… Тот стоял к подозреваемому — руку протяни. И был сосредоточен. Настолько, что по вискам парня тек пот, а глаза были прикрыты.
— Оборонялась?! Да ты орала как резаная!
— Потому что ты пытался мне голову отрезать! — рявкнула я.
— Ну не отрезал же? — тоном «подумаешь, ерунда» отозвался задержанный.
И вдруг весь страх куда-то исчез. Я больше не боялась того, кто меня вчера чуть не прикончил. И, кажется, поняла, зачем Стэйн заставил меня пойти на допрос. По «горячим следам» взглянуть в глаза своему ещё не до конца сформировавшемуся кошмару. Он поступил со мной, как с мальчишкой-наездником. Того тoже, сразу после падения с коня, первым делом сажают в седло. Чтобы потом не испугался лошади до абсолютного, лишающего разума страха.
И я, глядя на моего несостоявшегося убийцу, бесновавшегося в наручниках, вдруг поняла: я его больше не боюсь. И не буду бояться… Никогда. Ни капли. Зато в душе поднялась волна злости…
— Я сейчас его убью. — С этими словами вокруг моего правого запястья начали загораться точки. ленькие эпицентры боли. На миг показалось, что не шесть, а пять огненных игл вонзились в руку. Но сейчас мне было плевать на жжение. Какая разница — больше или меньше, если я хочу свернуть этому гаду шею?
Рванула к допрашиваемому, и… меня наглым образом перехватили. Прямо поперек тела. А потом закинули на плечо с невозмутимым:
— Сейчас вынесу и вернусь!
У меня от такого поворота аж слова закончились. Даже неприличные! Даже запятые между ними! Я тут собралась мстить, а меня…
А меня наглым образом депортировали в коридор. И все это — под заинтересованные взгляды сотрудников, фтырх их подери! Могу поспорить, что уже к обеду по отделу поползет слух, что Стэйн носит меня на руках. И неважно, чтo это самое «на руках» не в классическо-романтическом, а в древнейше-прагматическом ключе. Ну, когда самцанутые мужики оглушали
Я же не жаждала становиться объектом сплетен. Я всего-навсего хотела тихо-мирно кроваво мстить! И чувствую, что свою вендетту начну со Стэйна , если он меня не поставит на место. И только я прицелилась, чтобы… ну скажем так,использовать тридцать два стилета,данные мне природой, и вонзить их в плечо оборотня, как услышала предупреждающее:
— Укусишь — скину. Не дергайся!
— А ты… Тьфу! — Я отплюнула волосы, так и норовившие залезть в рот. — Верни меня откуда взял! И кусать не придется!
— А потом закрывать дело о нападении и заводить об убийстве? — невозмутимо утoчнил Стэйн.
— Да не убила бы я его… — возмутилась я, впрочем, уже не очень уверенно.
— Угу, ты бы его только покалечила. Но до смерти, — Стэйн произнес это столь отстранённым тоном, что придушить уже захотелось его. — У тебя магия искрила от запястья дo плеча. Ты могла устроить в допросной локальный апокалипсис за пару секунд…
— За полторы, — фыркнула я, вспомнив, чтo именно за столько Линк способна взять разгон от милой лапочки до безжалостной стервы. И, похоже, это не ее исключительная черта, а скорее наша, всеобще женская.
— Значит, тем более не верну, — подытожил двуликий.
А я в качестве резюме нашего разговора все же его укусила! Исключительно из вредности. Потoму что характер у меня такой… Временами почти золотой. В смысле — тяжелый. Вот Стэйн и не смог вынести его. И я почувствовала, что меня скидывают. Вот гад! Сдержал-таки слово и бросил! Эта мысль успела пронестись в моем мозгу за тот миг, пока я летела с плеча Стэйна на пол.
Но за миг до того, как я поцеловала носом пол, меня подхватили, не дав полностью упасть. Догадаться кто не составило труда. Мрак, чтоб его! Сильные руки удержали меня за плечи. Но вот коленки я все же отбила.
Двуликий нависал надо мной, его глаза были прищурены, верхняя губа чуть приподнята, обнажая клыки, и Стэйн… нет, не сказал — прорычал:
— Первый и единственный раз прощаю. Но запомни раз и навсегда, Драккарти! Оборотней кусают в двух случаях: когда бросают вызов и когда ставят метку. Не смей никого кусать! Это понятно?
И меня встряхнули так, что зубы клацнули. Вот только страха, который мне пытался внушить оборотень, почему-то не было. Откуда-то даже возникла дурацкая мысль: а что было бы , если бы я извернулась и цапнула Стэйна за филей?
Стэйн же, поняв, что никакого трепета или, на худой конец, почтения к его двуипостасным заморочкам у меня и в помине нет, рыкнул. При этом даже непонятно было, на кого именно: на меня или на себя. А потом рывком поставил меня на ноги. И, повернувшись, пошел обратно, в сторону допросной, обречённо воззвав к провидению:
— Прародитель, за какие грехи именно ее?
— Можно подумать, мне тебя выдали в небесной канцелярии в награду, кур-р-ратор-р-р… — одернув форменную рубашку, едва слышно прорычала я.