На пересдачу — с клыками!
Шрифт:
Тут же за его словами Катафалк втянул огонь в ладонь и осведомился:
— Консультация? В такое время?
— Дело не терпит отлагательств, — сухо сообщил Стэйн. — Стажер Драккарти утверждает, что вы один из самых высококвалифицированных специалистов в столице.
— Значит, это не покушение, Драккарти. Это изощренная месть… — по-своему понял Катафалк, прищурившись.
И я, глядя на этогo мужчину, подтянутого, сухощавого, с прямой спиной и посеребренными висками, подумала: в чем-то он прав… Совсем немножечко. На
— А ей есть за что вам мстить? — холодно отозвался Стэйн, приподняв бровь. Выразительно так приподняв.
Отчего магистр предпочел быстро сменить тему и даже пригласить нас, как представителей закона, в квартиру. Дескать, готов сoдействовать доблестным защитникам правопорядка в меру своих знаний и их наглости. Ну мы и вошли. Уже там, в личном кабинете магистра, я водрузила на полированный стол, отодвинув пресс-папье и бумаги в угол, останки артефакта. На оный Катафалк воззрился взглядом некроманта, обнаружившего столетнюю мумию, которая бодро воскресла и вознамерилась позавтракать самим магом смерти.
Катафалк совершил несколько пассов, оценивая железяку, нахмурил брови, проницательно прищурился, потер упрямый подбоpодок… В общем, я, глядя на его сосредоточенное выражение лица, поняла: не знает! Вот только злорадствовать по этому поводу не хотелось. Хотя такая редкая возможность… Уникальная и неповторимая, я бы сказала.
— Драккарти, знаешь, ты сущий демон, — выдохнул преподаватель.
— Ничуть. Я могу даже откопать среди друзей экзорциста. Он вызовет специально для вас настоящего демона! Чтобы вы сравнили и поняли, как меня оскорбили!
— Скорее, преуменьшил, — скептически отозвался преподаватель. — А про откопать… Я даже не сомневаюсь. Ты не то что экзорциста, которые все в столице наперечет, отрыть можешь, но и разделитель Мерхусалигнголлериса откoпать.
«Все же знает!» — была моя первая мысль. Причем оттенок у нее был непередаваемый — досадливо-радостный. И не уточнила, что это за крыхтов разделитель, лишь по одной причине: не смогла повтoрить вслед за Катафалком его название. Мою челюсть заклинило почище турникета на первых же слогах.
— А что это за Мерхусалин… — Стэйн попробовал взять штурмом фамилию, но, похоже,тоже плюнул и выразился проще: — Бандурина?
— Один из старинных артефактов. Ныне в мире сохранилось шесть таких экземпляров… Уже, похоже, пять. сли не ошибаюсь. — С этими словами Катафалк двинулся к внушительному стеллажу с книгами. Тот занимал целую стену и высился от пола до потолка. Магистр поманил с верхней полки фолиант, который, как живой, прыгнул ему прямо в ладонь и, раскрывшись, зашелестел страницами, впрочем, вскоре остановившись на нужной. Преподаватель провел пальцем по листу и уже лекторским тоном продолжил: — Да, точно, шесть веков назад архимагом Мерхусалигнголлерисом в Схине. Разделитель уникален тем, что может, собственно,исходя из его названия, разделять части артефакта, при
— Не нарушалась целостность магических потоков и структур? — удивилась я.
Ведь один из постулатов артефакторики гласил: при изъятии части механизма нарушаются и магические плетения. Иными словами: если выдрал шестеренку из артефакта и потом приставил ее на место,тот работать не будет, пока не восстановишь все энергетические каналы. И чем тоньше векторы силы, что пронизывают любой артефакт, чем их больше, тем сложнее работа. Случалось так, что сломанный прибор и не починить…
— Именно так, — кивнул Катафалк.
— Но нам о подобном не рассказывали… — ошарашенно отозвалась я.
— Уверены? — И Катафалк вновь вернулся к стеллажу, достал оттуда учебник по истории артефакторики и уверенно открыл его. А затем протянул мне, выделив пальцем третий сверху абзац.
Ну я и прочитала: «А также существуют артефакты так называемого рассекательного типа, позволяющие разделять магические механизмы, не нанося им урона. Ныне практически не применяются…»
ВСЕ! Дальше шло описание изобретения печати Йеримина…
И если Стэйн лишь недоуменно переводил взгляд с меня на Катафалка после того, как вслух были прочтены эти два предложения,то я, увы, уже начала догадываться, для чего преподаватель ткнул меня носом во внушительный фолиант.
И, как матерый пессимист, который не разочаровывается, потому как и не думал ни разу очаровываться, я оказалась права. Катафалк,тонко улыбнувшись, произнес:
— Плохо владеете материалом, Драккарти… Плохо. И как я мог поставить вам зачет по истории артефакторики? После стажировки вам придется прийти ко мне на пересдачу этой дисциплины…
ЧТО? ПЕРЕСДАЧА?! Нет!!! У меня нервно дернулся… нет, даже не гла… ВС. Все тело целиком. И, кажется, что-то еще.
При этом взгляд Катафалка, устремленный на меня, без слов говорил: Драккарти, признаю, вы умеете мстить. Но и я знаю толк в вендетте.
я, осознав всю глубину неприятностей, в которые я не просто попала — вляпалась с разбегу и сразу по самые уши, вознегодовала. Не владею материалом! А сам-то… сверился с энциклопедией! У-у-у… Ну ничего, будет тебе… вам, господин нехороший, пересдача.
Стэйн, наблюдавший за нашим молчаливым диалогом, напрягся. Причем, судя по его реакции и тому, как он приготовился меня ловить, спасал он отнюдь не одну беззащитную адептку, а преподавателя.
Распрощались мы с Катафалком тепло… Ну если так можно назвать мое горячее желание согреть Катафалка до глубины души и мозга костей на инквизиторском костре.
А на стоянке я с чувством попинала колесо вседорожника, ругаясь.
— Переcдача! Фтырх бы его подрал!!! Гремлинова пересдача… Да чтоб тебя… Да…