На плахе Таганки
Шрифт:
С Анхелем и Любимовым сфотографироваться надо.
Анхель:
— Любимов не верит в Бога, хоть и много говорит о нем. «Бог не здесь (показал пальцем на кончик языка), но здесь (показал на лоб)». Думал, скажет «в сердце». Он в каждой клеточке. И в этом смысле в России заложено все. От России зависит идеология мира. А Любимову Россия не нужна. Он не думает о судьбе русского народа, русской души. Россия ему нужна как реклама... для звездочки, для языка — это проституция. Он смеется, издевается над русской Россией.
Заплесневелый хлеб я обрезал и кусочки московские подсушил на настольной
Что творится в Москве — понять невозможно. Огромная толпа, много милиции, и конной в том числе, менты машут дубинками. Открылся съезд Верховного Совета. Господи, спаси мою Родину!
29 марта 1991 г. Пятница
Надо бы написать письмо Матрене Федосеевне. Ведь у нее день рождения 7 апреля. Мы будем в Португалии.
30 марта 1991 г. Суббота. Самолет
Евтушенко в накопителе пишет на походном компьютере, и сразу это набирается в «Огоньке».
— Если ты пишешь о театре, пусть театр купит тебе компьютер.
— Компьютер убьет меня.
— Театр убьет тебя раньше.
— Да, недолго осталось, недельки две-три.
Прощай, Мадрид. Не скоро мы теперь твоих ворот достигнем!! Но кто-то произнес вчера словосочетание: фестиваль — Мексика — «Живой».
6 апреля 1991 г. Суббота, отель «Zurigue», № 214
«Прощай, Таганка» Нины Агишевой... это что такое?! Оправдание Любимова: «Спасибо и простите». И о «Борисе»: «Чего стоит одна его гениальная находка — образ толпы!» Похоже, это ответ на интервью Губенко, его болтовню по «Свободе» и т. д.
Статья, как бы подводящая итоги году отсутствия шефа в театре и стране.
А у меня одна мысль — это акция доброжелателей перед тусовкой за Госпремию.
7 апреля 1991 г. Воскресение Христово, светлое
«Дана нам красота невиданная и богатство неслыханное. Это — Россия. И глупые дети все растратили. Это — русские». В. В. Розанов, «Мимолетное».
10 апреля 1991 г. Среда, мой день
Тамара: «А мне Шопен больше нравится. Ну, он и актер получше, чем Коля. У Коли, может быть, все это четче, но он выхолощен. Шопен живее, ну, как бы... Коля на машинке печатает, а Шопен от руки пишет. Коля механичнее». Здорово сказала, я тут же поделился с Виталием, и он захохотал.
Перед этим она сетовала, что я сутулюсь очень, фигура какая-то овальная, голова на груди, «ты следи за своей походкой». Может быть, от этого вида моей негероической фигуры Любимов и дал мне напольные, ползающие мизансцены — к земле ближе... И тут я в своей стихии, как дождевой червь, — тут пластика моя животная выручает меня, вывозит, скрывая недостатки и выпячивая возможности.
11 апреля 1991 г. Четверг
А мысли какие в голову приходят: в день 50-летия, 21 июня 1991 г., покинуть Театр на Таганке и профессию вообще. Отчасти и из-за испорченной жизни с коллегами, которые, конечно, не простят мне «Дневников». И мечтается: поселиться в Быстром Истоке, книги свои развозить по деревням, общину церковную
В 1992 году будет отмечаться 600-летие Сергия Радонежского. Хорошо бы в этот день заложить храм в Быстром Истоке в его память — «Сергиев храм». Эта счастливая мысль мне пришла в голову вчера в автобусе. Об этом тоже в письме к Башунову упомянуть надо.
15 апреля 1991 г. Понедельник. «Ту-154»
Про Говорухина: «за рамками всякого приличия», «прополоскав белье своих коллег». Что-то похожее, да похлеще, напишут про меня.
Мы дома, и слава Богу! У Швейцера — пересъемка последнего, эпизода (к/ф «Как живете, караси?»).
17 апреля 1991 г. Среда, мой день и мое число
И месяц, как я в рот спиртного не беру. Наконец-то я могу сказать «у меня месячник здоровья» с полным на то основанием. За этот месяц была Испания, съемки, Португалия, письмо к Башунову, поездка к Ире Муравьевой 17 марта, первая встреча с редактором и конкретное занятие книгой. Занятие... что это за стиль у меня, невыспавшегося, с раннего утра.
Стучу на машинке письмо к 600-летию Сергия Радонежского, не спится.
День вчера мотался, но напрял мало. Хороший разговор с Матреной Ф.: «Че-то, думаю, всегда меня Валера или открыточкой, или телеграммой поздравит, а в этом году нет. Подумал, наверное, сколько ее можно поздравлять, сколь ей можно жить... Вот и дядя Паша, Павел Николаевич, умер, а наша все живет. Да... собиралися тут, ведь и Пасха, и день рождения, и Благовещенье, и День геолога, хоронили-то Тоню пятого апреля, ну да мы собралися шестого. Хотели пельмени сделать, да мяса нету. Да мука была бы».
18 апреля 1991 г. Четверг, павильон
Быстрый Исток уже знает, что я выступаю спонсором по строительству храма и будто деньги мои в Барнауле. Иван Михалыч говорит, что вызывали мать в Бийск. Колесо завертелось, но не в ту сторону. Хотя все равно, пусть шум идет.
19 апреля 1991 г. Пятница
Первая ласточка, и самая приятная, долгожданная, доказательная, опасная.
Люся Абрамова звонила Тане Вашкиной. Я взял у Таньки Люсин автограф-документ. «Таня! Ты не читала Валерины дневники?! Меня отпаивали. (Я похолодел.) Это жестоко, но правда. Многим в театре она будет поперек горла. Но ни Алла, ни Веня не смогли сказать это так точно и сурово по жизни. А за кусочек о „Галилее“, где вводился Хмельницкий, я бы ему в ноги поклонилась. Увидишь его, расцелуй. Прочитав это, я плакала и как бы вновь пережила этот отрезок жизни».
У Леонарда тоже пока только два хороших отзыва.
Разговаривал я сегодня с председателем исполкома в Быстром Истоке Тищенко Валентином Кузьмичом. Юридический запрос о регистрации общины они послали, ждут ответа из Барнаула, от благочинного о. Николая. Идея в народе и у совета встречена одобрительно, собирался он мне звонить. Говорил я с Иваном Сергеевичем. Сообщил председателю и о праздновании 600-летия Сергия Радонежского, и о перспективе закладки храма на 1992 год.
20 апреля 1991 г. Суббота