На поиски динозавров в Гоби

Рождественский Анатолий Константинович

В середине дня мы перевалили через небольшие горы и вышли к развалинам монастыря Улугэй-Хид, расположенного у южного подножия гор. Теперь не так далеко было уже и Эргиль-Обо — конечный пункт нашего путешествия. Мы устроили совещание, как ехать дальше на Эргиль-Обо. Прямо были пески, которые нужно было обойти либо с севера, либо с юга. Мы приняли северный вариант, так как знали, что к северу есть люди и колодцы, на юге же перед нами расстилалась немая песчаная пустыня, где не было людей и вряд ли была вода.

Склоны горы, у которой ютился монастырь, были сильно изрезаны глубокими промоинами и живо напомнили мне путешествие в западном маршруте по склонам горы Цаган-Богдо-Улы.

Мы потеряли из виду телеграфные столбы, которые отсюда шли также на север, к Сайн-Шанде. Они были не только хорошим ориентиром для нас, но вдоль них проходила старинная караванная тропа, а также остатки автомобильных следов, сохранившихся еще от подвозки столбов, когда их ставили. Поэтому без таких ориентиров, без всяких проводников в незнакомой и безлюдной местности пробиваться было очень трудно. Машины пересекали бесконечные промоины и овраги всевозможных размеров, пока не въехали в бугристые пески, но которым не смогли двигаться. К счастью, здесь мы заметили телеграфные столбы, до которых было не более двух километров, но преодолели их только к концу дня. У телеграфных столбов дорога была лучше, и, проехав до наступления темноты еще немного, остановились на ночлег, снова въехав в горы. Чем ближе к Эргиль-Обо, тем становилось труднее. А что нас ждало завтра?

Несмотря на конец августа, ночь была необыкновенно теплой. На разложенный для ужина костер, как всегда, откуда-то мчались скорпионы. Пронин, озорной по своей натуре, взял травяной стебель и быстро провел им по босой ноге Безбородова, сидевшего на корточках. Тимофей Гаврилович с криком подскочил, решив, что но ноге пробежал скорпион. Мы сначала испугались, а затем, конечно, хохотали. Пронин извинялся потом за свою шутку, но бедному Тимофею Гавриловичу даже в кузове машины все до утра мерещились проклятые скорпионы.

августа мы поднялись пораньше, рассчитывая к вечеру быть на Эргиль-Обо, до которого оставалось теперь менее 100 километров. Мы выбрались из гор и увидели развалины монастыря Хоничин-Хурал. Отсюда до Эргиль-Обо было не более 60–70 километров, и синюю полоску обрыва, которая мысом вдавалась в безбрежное песчаное море, можно было уже хорошо различить невооруженным глазом.

Мы оставили телеграфные столбы, повернув от них под прямым углом на восток к Эргиль-Обо, в направлении которого шла старинная караванная тропа. Кругом был кочкарник, но ехать было все же можно. Первую половину расстояния удалось преодолеть легко, но дальнейший путь нам преградили пески.

Вот и началось! Когда-то роскошная караванная тропа превратилась в глубокую канаву, на полтора-два метра занесенную сыпучим песком, в котором даже нога вязла по колено. А нам предстояло не менее 5 километров такого пути. Моторы и люди начали задыхаться от жары. "Дракона" как более мощную машину пустили вперед. Через несколько десятков метров, жалобно заскрежетав, она остановилась: перестал работать понизитель.

Пришлось тут же на раскаленном песке сделать вынужденную остановку. Невыносимо жгло солнце, от которого негде было укрыться, и даже затих ветер, постоянный спутник Гоби. Шоферы принялись разбирать машину, а я отправился вперед обследовать дорогу. Далее пески становились более мощными, и пробиться по старому караванному пути, по-видимому, не было никакой возможности. Надо было искать обход. Я до самого позднего вечера обследовал окрестности, пока не обнаружил в русле слева тропу. К этому же времени закончился ремонт "Дракона".

Утром мы спустились в русло и поехали по нему, надеясь где-нибудь пробиться через пески, но чем дальше мы ехали, тем становилось труднее. Берега русла были обрывисты, и выход из него едва ли

был возможен. Кроме того, дно русла было очень мягкое и сырое, так что машины начали непрерывно вязнуть, рискуя провалиться в какую-нибудь трясину. До сих пор нам еще не встречалось место, производившее столь гнетущее впечатление: высокие мрачные берега русла были заметены песком, кругом царило полное безмолвие. Будто мы въезжали в какое-то сказочное темное царство, где живет Змей Горыныч. День был пасмурный, и оттого в русле казалось еще темнее. Русло было словно чудовище, которое разинуло пасть и готовилось поглотить смельчаков, дерзнувших ступить туда, куда давно не ступала нога человека.

Мучительно было сознавать полную беспомощность перед песками. Но как можно их преодолеть? Ясно было только одно: в 25–30 километрах — Эргиль-Обо, куда мы должны пробиться любой ценой.

Бугристые пески, поросшие мелким кустарником (тамариском)

Волей-неволей пришлось повернуть из русла назад. Попытка объехать пески справа также ни к чему не привела. Тогда предприняли дальний северный обход. Мы вернулись к Хоничин-Хуралу и, проехав еще несколько на север, снова повернули на восток, неожиданно попав в Айл-Баян-Сомон, недавно созданный и потому еще не нанесенный на карту. Жители отказывались быть нашими проводниками. То ли они знали, что машины здесь не смогут пройти, то ли не хотели указать нам путь, боясь беспокоить кости "драконов".

Из Айл-Баян-Сомона отряд рассчитывал пробраться далее на восток до Хубсугул-Сомона, откуда в направлении Эргиль-Обо имелся через пески надежный автомобильный накат. Но километрах в 10 от сомона мы вынуждены были остановиться, так как впереди были громадные озера — лужи, образовавшиеся после дождей и затопившие все низкие участки на протяжении нескольких сотен квадратных километров. Сливаясь, они превращались в море, которое, казалось, не имело границ.

Мы, по-видимому, попали в ловушку, из которой не было никакого выхода: к северу — вода, к югу — пески; и то и другое непроходимо. Наши грустные размышления были прерваны сильным ливнем, который только увеличил количество воды в озерах. Без всякого определенного решения мы повернули назад, чувствуя, что положение становится критическим. А ведь необходимо было сохранять полное спокойствие духа и упорно искать выход. От правильности решения зависела судьба отряда. Силы же наши постепенно таяли: горючего оставалось совсем мало.

Немного не доезжая Хоничин-Хурала, мы с Прониным обнаружили, что "Дракон", шедший сзади, куда-то исчез. Мы прождали его с полчаса, пока не стемнело окончательно, но не было слышно мотора, не было видно фар. Пришлось ехать образно на розыски "Дракона", которого вскоре и обнаружили, но в какой странной позе! — он, подобно какому-то неуклюжему гигантскому зверю, сидел, именно сидел, зарывшись задними колесами в русло, насколько позволял кузов. Пришлось немало повозиться, прежде чем с помощью "Дзерена" и всех людей нам удалось его вытянуть.

Утром, обсудив наше неприятное положение, мы решили попытаться пробиться через пески еще раз, воспользовавшись ливнем, который должен был уплотнить пески. Едва мы начали свое путешествие, как я почувствовал, что "Дзерен", на котором я ехал, куда-то плавно погружается. Это произошло в том же русле, где провалился вчера "Дракон". Теперь точно в такой же позе сидел "Дзерен". Безбородов же благоразумно переехал русло повыше. Снова пришлось потратить не менее часа, чтобы вызволить "Дзерена". Оказывается, водоносный горизонт был совсем близко от поверхности, и после сильного дождя он представлял собой подобие плывуна, хотя дно русла сверху было покрыто твердой коркой.