На полпути с обрыва

Булычев Кир

– Убит доктор Блай или нет? – тихо спросил президент.

– Это был несчастный случай.

– Еще один несчастный случай, и я останусь без помощников, – сказал Гарбуй. – В таких условиях я работать, разумеется, не могу. Потому что очень скоро очередь дойдет и до меня.

– Не исключено, – заметил Лей. – Обойдемся без сомнительных саботажников.

– Обойдетесь? – На этот раз президент поднялся и направился в неспешное путешествие вокруг стола. Он говорил на ходу, словно рассуждал сам с собой. – Они обойдутся. Они думают,

что перед ними открыли люк в чужой блиндаж, откуда они могут утащить связку гранат. И вот на таком уровне работают мозги военных руководителей страны.

Генералы насупились, но вытерпели эту выволочку.

– Да неужели вы еще не поняли, что на место каждого из вас я найду сотню таких же, если не лучше? А где я найду второго Гарбуя?

– Что ж, ищите на наше место, – произнес маршал и начал выкарабкиваться из кресла.

Президент не останавливал его. Он с интересом наблюдал за его попытками.

– Вы уходите? – спросил он, когда маршал наконец-то выполз из кресла и завис над ним. – Тогда не трудитесь обращаться за пенсией. Считайте, что вы отданы под суд за дезертирство в решающий момент для своей родины, идущей по пути трех добродетелей и шести достоинств.

Маршал рухнул обратно в кресло, которое, к счастью, не развалилось.

– Но вы же знаете, – заговорил генерал Лей, который, как Кора поняла, и был главным зачинщиком генеральского неповиновения, – что мы разработали свой план.

– Почему я не знаю о каком-то особенном плане военных? – спросил Гарбуй.

– Потому что существует военная тайна! – рявкнул Лей. – И ни одна нормальная армия не подпустит к своим тайнам грязного авантюриста.

– Вы кого имеете в виду? – спросил Гарбуй.

– А вы о ком подумали? – спросил генерал, и ухмылка растянула его узкие губы в щель, разрезавшую лицо пополам.

– Хватит, в конце концов! – закричал президент. – Прежде чем вы перегрызете друг другу глотки, я хотел бы выслушать господина Гарбуя по самому серьезному вопросу. Как мне доложили сегодня, оказывается, не решено, в какое время попадет человек, отправленный на Землю-2.

– Я работаю при постоянном дефиците грамотных физиков и математиков, – сказал Гарбуй. – Некоторые проблемы пространственно-временных отношений остаются для нас загадкой.

– Зря деньги жрете, – пробурчал маршал.

– Но все же, судя по нашим расчетам, независимо от того, когда путник покинул Землю-2, вернется он туда сегодня… но полной гарантии нет.

– Когда она будет? – спросил Лей.

– Не раньше, чем через месяц.

– Поздно, – сказал Грай.

Гарбуй насупился. Реплика Грая ему не понравилась, как не понравилась она и Коре.

– До тех пор, пока мы не отправим двух-трех человек на Землю, – сказал Гарбуй, – мы не сможем сказать с уверенностью, в какое время они попадут.

– Нам надо, чтобы это было сегодня! – оборвал его Лей.

– Для этого требуются эксперименты. Для этого требуется время. Для этого требуются люди.

А не пушки с усами! – взвыл в гневе Гарбуй. А так как усатым был только генерал Лей, то он и ударил кулаком по столу, заявил, что армия оставляет за собой право решать, и вышел из зала, грохоча сапогами.

Оба его коллеги вышли следом. Фельдмаршал – как только выковырнулся из кресла, а генерал Грай – чуть погодя, потому что нашел в себе силы пожать руки своим штатским собеседникам.

Когда шаги генералов смолкли и наступила тишина, которая наступает на большой, покрытой брусчаткой площади после прохода военных колонн, Гарбуй спросил:

– Что они все-таки задумали?

– Пока я знаю об этом только в общих чертах, – сказал президент. – Как только узнаю подробности, обещаю вам рассказать.

– А не будет поздно?

– Надеюсь, что не будет.

– Господин президент, – проникновенно произнес Гарбуй. – Мы сейчас уподобляемся стае обезьян, которая разбирает ракету дальнего действия. Если ракета рванет, то не останется обезьянки, чтобы рассказать всем, какую гайку мы зря выворачивали.

– Я постараюсь запомнить ваши слова и при случае донести их до сознания военных, – ответил президент.

– Вы неискренни со мной.

– А почему я должен открывать перед вами душу? – удивился президент. – Не исключено, что нас сейчас подслушивают. Люди того же генерала Грая. Я держусь лишь до тех пор, пока устраиваю группировки, ненавидящие друг друга. Я не даю вам сговориться за моей спиной. Но соблазн ограбить богатую Землю может оказаться слишком сильным для страны, которая вместо колбасы питается в основном самой передовой в мире идеологией.

– Жители вашей страны, президент, – ответил на это Гарбуй, – не получат желанной колбасы. И погибать придется тоже им – я полагаю, что у генералов есть надежные бомбоубежища?

– Лучше, чем у меня, – сказал президент. – И даже на дачах, и даже под сортирами.

– Тогда скажите мне, почему ваши генералы так уверены в себе?

– Не могу. Честное слово, не могу, – сказал президент. – Мое преимущество перед вами и перед генералами заключается лишь в том, что я знаю больше, чем каждый из вас в отдельности. Так что я обязан в интересах нации и нашей самой передовой в мире идеологии трех благоденствий и шести достоинств хранить собственные и чужие секреты. Вы свободны, профессор Гарбуй.

– Что же мне делать? – крикнул Гарбуй вслед президенту. – У меня не хватает людей, моя жизнь в опасности! Я не уверен, что мне дадут проводить исследования и дальше.

– Постарайтесь, – ответил президент от двери. – Я мало чем могу вам помочь. Но ваша сила в том, что они тоже не уверены, что смогут сделать что-нибудь без вашей помощи. Так что я не беспокоюсь за вашу жизнь… Пока.

Президент покинул зал, а толстый бородатый мальчик сел в кресло, оставленное фельдмаршалом, и положил голову на руки. То ли заплакал, то ли задремал.