На пороге любви
Шрифт:
Переезды, несомненно, не самое лучшее занятие для Криса. Но ребенку нужен очаг, семья. А как строить ее без Юджина в этом пустом доме, в заброшенном провинциальном городишке? Дом там, где твоя душа. А душа Китти была покорена Юджином, все надежды и помыслы связаны с ним.
Стрелки часов показывали, что через полчаса нужно быть у Китти, а Юджин все еще не ушел с работы. Уже два часа сидел за столом и думал.
Перед ним лежала маленькая бархатная коробочка с обручальным колечком. Тина его предупредила: ни в коем случае не покупать бриллиантовое — бриллианты Китти дарил Джон, и она
Джо выбрал изумруд: он был большой, глубокозеленого цвета. Прекрасный камень в незамысловатой золотой оправе.
А еще перед ним лежал листок бумаги. Он получал подобные не раз за свою двадцатидвухлетнюю службу. Но именно этот листок мог разрушить его счастье, лишить будущего.
С тяжелым вздохом Юджин спрятал приказ в папку и, захлопнув коробочку с колечком, вышел из кабинета.
Рискуя опоздать, Юджин заехал домой, чтобы переодеться. В торжественных случаях сержант облачался в парадную форму. Но сегодня форма не годилась. Придется одеть свой парадный костюм, в котором он чувствовал себя неловко. Скорее всего Китти, услышав неприятную новость, откажется от приглашения в ресторан, но Юджин надеялся на чудо. Он не должен был терять надежду получить ее согласие на брак. По дороге Юджин обдумывал, как лучше преподнести известие, но ничего путного в голову не приходило.
Китти встретила его в роскошном платье изумрудно-зеленого цвета; волосы были гладко зачесаны назад. Целуя ее, он ощутил аромат знакомых духов и чего-то еще. Неужели жвачка?
— Бог мой! — радовалась Китти, разглядывая его. — Ты великолепен. Я уже видела тебя в костюме и при галстуке, но то была форма. А сейчас ты поистине неотразим.
— Мне нравится твое платье. — Голос Юджина неожиданно охрип.
— Правда? Сегодня в обеденный перерыв мы с Тиной бегали по магазинам, и я купила его. — Китти повернулась, демонстрируя наряд. Платье, закрытое спереди, сзади имело глубокий вырез и лишь тоненькие полосочки ткани удерживали его на плечах. — Тина уведомила меня, что это лучший ресторан, а поскольку я иду туда с самым красивым мужчиной на свете, то должна быть на высоте. — Китти неожиданно замолчала, словно наткнувшись на невидимую преграду. Почувствовала, как напряжен Юджин, она вопросительно посмотрела ему в глаза.
Он тяжело вздохнул.
— Давай присядем, Китти. Нам нужно поговорить. — Не выпуская руки Китти, Юджин начал мучительно подбирать слова, способные ослабить силу потрясения, которое вызовет у Китти новость. — Я готовил сегодняшнее свидание, советуясь с Тиной, потому что хотел сделать его особенным. Я собирался предложить тебе стать моей женой.
Китти оторопела, услышав, что Юджин заговорил о своем намерении в прошедшем времени. Он поторопился успокоить ее:
— Я и сейчас хочу, чтобы ты стала моей женой, хочу этого больше всего на свете, потому что люблю тебя. Но прежде чем ты дашь ответ, ты должна кое-что узнать.
Она послушно ждала, не спуская с него огромных, полных любви и надежды глаз. Не в силах больше длить это мучение, Юджин разом выпалил:
— Нас отправляют в Африку, Китти. Сегодня получен приказ.
Так в одно мгновение рухнули их мечты и планы.
«Нас отправляют в Африку», — сказал Юджин.
Здесь, должно быть, какая-то чудовищная ошибка. Ведь там опасно, там назревает война. Нет, Юджин не может ехать. Она просто не отпустит его. Ей этого не вынести.
Но Юджин уезжал, и уезжал скоро. Он оставлял ее, а сам отправлялся туда, откуда не все возвращаются. А что будет с ней?
Китти не замечала, что по лицу ее текут слезы. Но вот две горячие капли упали ей на руки, и она очнулась.
— Когда вас отправляют? — спросила Китти чужим, лишенным интонаций голосом, моля Бога, чтобы он ответил: через месяца два или три.
— Через две недели.
— Нет, — рыдала Китти. Слезы размывали макияж, над которым она так старательно трудилась. Сжав пальцы Юджина в своих руках, она умоляла: — Не уезжай!
— Я должен, Китти. Но я обязательно вернусь, дорогая, — пытался успокоить ее Юджин.
— Как ты можешь обещать это?! Тебя отправляют не на другую базу в Штатах, ты идешь на войну!
— Но до этого еще дело не дошло, — пытался успокоить ее Юджин. — Мы просто погреемся в пустыне с полгодика и вернемся.
— Но ведь тебя могут убить, — в отчаянии говорила Китти, пытаясь вытереть слезы; но они вновь набегали ей на глаза и текли, текли по лицу. — Ты не можешь уехать, — упрямо твердила она. — Ты нужен нам с Крисом здесь.
— Я нужен в армии. Это моя работа, дорогая. Долг солдата.
— Но я полюбила не солдата, а тебя, — отчаянно настаивала Китти.
— Но я и есть солдат.
Китти поднялась и, пошатываясь от горя, подошла к тому месту, где стояла рождественская елка. Ей вспомнился вечер, когда ушел Джон. Та боль казалась ей теперь ничтожной по сравнению с этой… Это была не простая боль. К ней примешивался тошнотворный страх. Как же она будет жить без Юджина. Эта мысль заставляла кричать от боли каждую частицу ее души. Китти хотелось рыдать во весь голос, чтобы выплакать свое горе; но неимоверным усилием воли она удержала себя в руках.
— Китти? — Юджин нежно обнял ее.
— Прости, — шепнула Китти, вытирая слезы и пытаясь улыбнуться. — Из меня, наверное, никогда не выйдет жены военного.
— Зачем ты так говоришь? — успокаивал ее Юджин.
— Они сильные, способны найти выход из любой ситуации. Умеют заменить отца своим детям, примириться с мыслью о возможной потере горячо любимого человека.
— Это все твои фантазии. Ты говоришь о какой-то суперженщине. — Он напрасно пытался вызвать у Китти улыбку. Гладя ее по мокрой от слез щеке, он уверял:
— Ты сильная, Китти. Ты справишься. Ты ведь и так всю жизнь заменяла Крису отца. Все будет хорошо.
— Разве тебе не страшно?
— Страшно, — откровенно признался Юджин. — Я знаю, что такое война. Но еще больше я тревожусь за тебя, понимаю, как непросто тебе решиться связать свою судьбу с моей; я боюсь тебя потерять.
— Как тебе только в голову могло прийти такое, — укорила его Китти, пряча лицо у него на груди.
«Китти не обещает любить и ждать меня, — с грустью отметил Юджин. — Она даже не сказала, что согласна выйти за меня замуж».