На пороге любви
Шрифт:
Он по-прежнему держал ее в своих объятиях, а Китти с трудом подавляла рыдания. Время от времени ее била нервная дрожь.
— Мне просто нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли, — всхлипывала она. — Я пыталась не вникать во все эти события в Африке, потому что они страшили меня, особенно после нашей встречи. Теперь нужно время. Дай мне, пожалуйста, всего несколько дней.
— Я не тороплю, дорогая.
Китти благодарно взглянула на Юджина, кончиками пальцев вытирая глаза. — У меня, должно быть, ужасный вид, — попробовала улыбнуться она. — Может быть, нам
— Разумеется. Мне хотелось бы подольше побыть с тобой наедине. — Юджин поцеловал ее. — Только нужно отменить заказ.
— А я тем временем умоюсь.
Вслед удаляющейся фигуре, Юджин попросил:
— Китти, только не снимай платье, я сделаю это сам.
Он позвонил в ресторан; потом нащупал в кармане маленькую, отделанную бархатом коробочку. Сейчас, пожалуй, не время дарить ей колечко. Китти еще не оправилась от удара, Весь вечер они неторопливо беседовали, но временами разговор прерывался всхлипываниями Китти.
А потом наступила ночь. Юджин, держа на раскрытой ладони коробочку, сказал:
— Я не требую от тебя немедленного ответа. Не прошу надеть кольцо, даже не покажу его. Я просто хочу оставить его здесь. Когда ты решишься, — если решишься, — ты найдешь его в шкатулке. — С этими словами Юджин открыл деревянное сердечко шкатулки и спрятал там коробочку.
В ту ночь они не занимались любовью. Китти так и не смогла уснуть до рассвета. Она жалела упущенного времени. У них оставалось всего тринадцать дней. Женщина лежала на спине подле Юджина и беззвучно плакала. Она просила несколько дней, чтобы свыкнуться с мыслью о его отправке на войну, но в глубине души понимала, что для этого ей потребуются годы. Война так грубо вмешалась в ее жизнь. Это несправедливо. Мать предупреждала и ее, и Криса, что от жизни не стоит ждать справедливости. Но то, что уготовила ей судьба, было чудовищно. Китти всю жизнь ждала Юджина, а теперь, едва они нашли друг друга, им суждено расстаться.
Может быть, он прав, и война не начнется? Они просто побудут с полгодика в Африке и вернутся домой, целые и невредимые. Но скорее всего она все-таки разразится. Иначе зачем правительству США тратить миллионы долларов на отправку войск? С каждым днем война все ближе. Уже были стычки на границе. Несколько солдат погибло. А скольких еще ждет та же участь?
И Юджин может погибнуть.
Не в силах больше сдерживаться, Китти потихоньку встала и прошла в гостиную. Не зажигая света, она забилась на софу и, укутавшись дедушкиным пледом, дала волю слезам.
Она плакала и плакала, глаза опухли, разболелась голова, стало трудно дышать. Тогда Китти легла и стала смотреть в окно, как светлеет на востоке небо.
Как стремительно все изменилось в ее жизни! Еще неделю назад ее занимала проблема, сможет ли она привыкнуть к кочевой жизни, если выйдет за Юджина. Теперь Китти была готова колесить по миру до глубокой старости. Ей не нужен никакой дом, лишь бы Юджин был рядом.
Она не может жить без него. А ведь Юджин отправляется на войну выполнять свой долг, подвергать жизнь смертельной
— Наконец-то ты улыбнулась чему-то. — В дверном проеме стоял Юджин.
— Я подумала, что мои родители души бы в тебе не чаяли, — сказала Китти.
— Это почему же? — поинтересовался Юджин, усаживаясь на софу и заботливо поправляя плед.
— Отец высоко ценит патриотизм, а маме нравятся люди чести.
— А тебе? — спросил Юджин.
— Я тоже ценю любовь к родине и уважаю честных людей, — улыбнулась Китти. — Но лучше бы ты был фермером, как отец и братья.
— Мечтаешь стать женой фермера? — поддразнил ее Юджин.
«Во всяком случае это лучше, чем остаться вдовой», — хотела возразить Китти, но передумала.
— Я знаю, что тебе страшно, — успокаивал ее Юджин. — Но ты должна понять, что я отправляюсь в Африку на работу, которой посвятил полжизни. Боевые действия еще не начались. Мы просто демонстрируем свою силу. Китти, если все время ожидать худшего, можно лишиться рассудка.
Китти знала, что он прав, но не могла избавиться от дурных предчувствий. Мысль об опасности, нависшей над Юджином, не оставляла ее в покое.
Следующие несколько дней Китти прожила как во сне. Она не могла сосредоточиться на работе, а временами ее охватывал безотчетный ужас, и хотелось кричать, звать кого-то на помощь… Она тяготилась присутствием Юджина, но и не перенесла бы разлуки с ним, постоянно подсчитывая, сколько им осталось быть вместе. Известия, поступающие из Африки, усугубляли ее тревогу, потому что не оставляли надежды на мирный исход. Политические обозреватели полагали, что вопрос не в том, будет ли война, а в том, когда она начнется.
Крис воспринял известие об отъезде Юджина гораздо спокойнее. Ему было ясно, что Юджин солдат — его место на войне. Он заявил, что будет скучать по нему, и торжественно обещал писать каждый день.
А Китти никак не удавалось прийти в себя. Прошло уже шесть дней. У нее был только один способ избавиться от нестерпимой муки. Вечером, войдя в спальню, Китти достала из шкатулки бархатную коробочку и, подавив в себе желание приоткрыть ее, решительно направилась в гостиную, где Юджин рассматривал рождественские фотографии. Едва сдерживая волнение, она положила коробочку на стол.
Юджин все мгновенно понял и сжал веки, чтобы не разрыдаться. Его пронзила внезапная боль, как много лет назад во Вьетнаме, когда у него на руках умирал самый близкий друг.
— Я вижу, ты приняла решение…
— Прости меня, Юджин, — шепнула Китти. — Но я больше так не могу.
— Ты думаешь, тебе станет легче, если ты откажешься выйти за меня?
Прижимая руки к груди, Китти опустилась на колени:
— Я бы многое смогла. Научилась бы жить по армейским законам. Но привыкнуть к постоянному страху за твою жизнь — выше моих сил, — запинаясь, произнесла Китти. Ей нелегко давалось признание. — Ты выбрал армию, Юджин. Я с самого начала боялась, что у меня не хватит сил любить тебя, но я не смогла остановиться вовремя.