На пороге мира
Шрифт:
Отдай Жестянкин эту папочку не Сомову, а военному прокурору, и Сомов пошел бы под суд в тот же день. Не один Сомов. Что только ухудшило бы положение.
Не то чтобы нынешний Начальник Училища был настолько плохой человек, взяточник, растратчик и преступник. Нет, ни в коем случае. Наоборот, он был намного честнее, порядочнее и добросовестнее большинства. Но дело в том, что работал-то он в системе. С этим самым большинством. А система во все времена работала по принципу "не подмажешь, не поедешь". И соответственно, чтобы делать что-то, что угодно, просто чтобы держать
По-человечески он ничего плохого не делал. Но прокурор судить будет не по-человечески,а по Закону...
Вот уж действительно не подвела "чуйка". Жестянкин...
Ведь не одного дня работа в этой папке. Даже не одного года. Выходит этот тваренышь затаил злобу на Сомова с самой первой встречи... Значит воспринял предупреждение полковника не по детски серьезно. И все эти годы копал, собирал, следил... Можно сказать держал пистолет у затылка полковника, ожидая лишь малейшего повода, чтобы "спустить курок"...
Не зря, каждый раз, как Сомову случалось общаться с Жестянкиным, у полковника возникало ощущение, что он держит в голых руках скорпиона или смертельно ядовитого паука. Одно неосторожное движение и укусит.
И вот он "укусил". Точнее всего навсего "показал жало", но Сомову этого хватило.
Полковник полез в карман за платком и наткнулся на колпачок, что кинул ему на прощанье бывший кадет. Он достал этот колпачок и присмотрелся. В колпачке лежала записка.
"Папка существует в единственном экземпляре. Все данные, что в ней удалены из всех баз данных СИБ и надзорных органов. Живи, полковник. Скажи спасибо дочери. Если б не она..."
Вот так вот... "Удалены из баз СИБа и надзорных органов". Совсем не простой кадет был Жестянкин. Не просто так его СИБ при поступлении пропустил. Не просто так...
И тут Сомова прошиб холодный пот: "удалены", это значит, что они там были! Значит руку на его горле держал не только Жестянкин. Все эти годы он, полковник Сомов был значит под колпаком у безопасников, даже не зная об этом, думая, что все шито-крыто...
Сомов медленно поднялся и походкой усталого, старого человека поплелся домой, где ждали любимая жена и не менее любимая, а как недавно выяснилось, еще и очень любящая дочь, отведшая от отца "жало скорпиона" страшного мальчика с глазами ангелочка Жестянкина Л. В.
На следующий же день собственноручно написанный рапорт полковника Сомова с просьбой об отставке лежал на подписи у Командующего Округом.
* * *
глава 23
В летней открытой кафешке за одним из столиков, попивая сок, сидела девушка в легком светлом платьеце и широкополой белой шляпе. На вид ей было около шестнадцати лет, юная, с умными карими глазами и упрямо вздернутым носиком.
К ее столику подошел парень в светлых рубашке и брюках. На голове у него была плетеная соломенная шляпа сделанная по типу ковбойских. Он, не спрашивая разрешения, отодвинул свободное кресло и с наслаждением в нем развалился, приспустив на глаза шляпу.
– Сань, закажи мне соку, а?
–
– А сам чего?
– продолжая потягивать сок через трубочку, ответила девушка.
– Мне лениво, я так хорошо устроился, - протянул он.
– Так и быть, - с притворно тяжким вздохом согласилась девушка. Она сделала знак официанту. Тот подошел и принял заказ.
Меньше, чем через минуту, перед юношей на столе красовался такой-же стакан с соком. Только у девушки сок был оранжевый, а у парня зеленый.
– Доволен?
– Счастлив!
– отозвался он, втягивая первый глоток.
– Ты ангел, Саня! Прекрасный и милосердный! Сок фейхоа в такую жару - именно то, что нужно изнемогающему от жажды ребенку!
– Хватит поясничать, - немного сердито сказала девушка.
– Ты уже не ребенок! И твои глазки ангелочка обманут кого угодно, только не меня.
– Я тебя чем-то обидел?
– сел в своем кресле нормально и поправил шляпу парень.
– Ты обещал мне отца не трогать!
– Я и не трогал, - недоуменно ответил юноша.
– Даже пальцем к нему не прикоснулся.
– Он вчера домой вернулся, словно с края могилы! Маму чуть в объятьях не раздавил, передо мной битый час извинялся, а у самого руки трясутся. Утром написал рапорт на увольнение и повез его в штаб округа. Что ты с ним сделал?!
– Ничего такого. Просто отдал весь компромат, что насобирал на него за эти годы. И велел тебя благодарить, что я ему его отдал, а не прокурору.
– И много там компромата было?
– с подозрением уставилась на юношу девушка.
– Не особенно. Лет на десять общего режима с запретом занимать должности на государственной службе. Ничего особо серьезного, он у тебя честный служака.
– Десять лет?! Это по-твоему ничего серьезного?!
– Да там в основном дача взяток, кое-какие махинации со списанием вещевого имущества и энергоносителей. СИБу он особенно интересен не был, так что серьезных подстав ему не устраивали. Ты бы видела, что такое СЕРЬЕЗНЫЙ компромат!
– Даже и знать не хочу!
– снова взялась за свой стакан девушка.
– А если бы у него сердечный приступ случался?! Ты об этом подумал?
– Подумал. У него медкоммисия только на прошлой неделе была. Я результаты посмотрел - сердце, как у быка, давление в норме, нервная система крепкая...
– Какой же ты все-таки рассчетливый, циничный монстр, Леня, - со смешанной интонацией сказала девушка.
– У него же седины на висках за один вечер в двое больше стало!
– Ну, прости меня, Сань. Не мог я без ответки его выходку оставить. Просто не мог. Это был бы уже не я.
– Но я же тебя попросила, ты слово дал!
– Так ничего действительно плохого я ему не сделал: он жив, он на свободе, весь компромат в единственном экземпляре у него на руках, все следы во всех базах я потер. Он теперь чист перед законом, как младенец. У него теперь даже штрафов за неправильную парковку флаера нет в личном деле! А то, что я ему открыл глаза на реальное положение дел, так лучше я, чем эсбэшники, как считаешь?