На пороге соблазна

Тьюдор Анастасия

И уже через десяток шагов мой локоть обхватили сильные пальцы и дернули назад, заставляя остановиться. Я попыталась вырваться. Упорно переставляла ноги, но со стороны, наверное, выглядела жалкой букашкой, пришпиленной булавкой энтомолога.

— Отпусти, — задушено выдавила из груди яростный протест, который разбился о непреклонность упертого барана, посчитавшего, что может мною командовать.

— Какого черта ты творишь? — сквозь зубы процедил Лукашин, встряхивая меня как куклу. Я повернула к нему лицо и выплюнула в ответ:

— Какого черта? Я? Я творю?! —

Никита опешил, всматриваясь в мои глаза, а я оскалилась в безумной улыбке, уже не сдерживая себя: — Ты кем себя возомнил? Кто ты такой? Какое право… — поперхнувшись воздухом и поймав пару удивленных взглядов со стороны, уже тише продолжила: — Что ты там говорил про холодность к мужчинам? Ну же, Лукашин! Ты ведь все заметил, все считал, верно? Так какого хера считаешь себя в праве так себя вести со мной?

— Амели…

— Ты заметил, что я шарахаюсь от мужчин. Заметил мои реакции, но почему-то даже не вспомнил о них, когда у тебя возникло желание в очередной раз засунуть свой язык мне в рот! — Я разжала пальцы, позволив сумке рухнуть на землю, а сама освободившейся рукой толкнула Лукашина в грудь. — Эксперименты, проверки, исключительности! Да пошел ты на хуй со всем этим комплектом. Садись в машину и проваливай! И больше никогда — ни-ког-да — не приближайся ко мне! В противном случае я засажу тебя… за попытку изнасилования!

— В этом все дело? — пропустив мою тираду мимо ушей, он ожидаемо зацепился за озвученное ненамеренно. — Кто-то… пытался с тобой это сделать? Или… сделал?

— Тебя не касается мое прошлое, настоящее или будущее! — Я дернулась и удивленно застыла, когда Лукашин разжал пальцы и позволил мне освободиться. — Убирайся.

— Прости меня, — тихо проговорил он, повторно вгоняя меня в ступор. — Резкая… Я… Черт, я не хотел, чтобы ты все так воспринимала! — Никита провел ладонью по волосам, явно растерявшись и смутившись. — Я идиот.

Я фыркнула. Наклонилась, чтобы поднять сумку с вещами, но Лукашин опередил меня и сразу же отступил на шаг.

— Я больше не стану тебя трогать. Клянусь, если… — Он запнулся, словно прикусив язык. Покачал головой, не отрывая взгляда от моего лица, и ровным тоном добавил: — Садись в машину. Не трону.

— Богом клянешься? — съязвила я, скрестив руки на груди.

— Просто обещаю. Сядь в машину. Пожалуйста.

Я неуверенно переступила с ноги на ногу. Огляделась. На нас настороженно поглядывали, но вмешиваться никто не спешил, посчитав, видимо, что между мной и Никитой — обычная перепалка, как у влюбленной парочки.

Пульс грохотал в ушах, отдавая в виски, но гнев утих. То ли из-за неподдельного раскаяния в глазах Никиты, то ли из-за того, что я исчерпала весь запас эмоций. Навалилась усталость… и смирение.

Я не хотела верить Лукашину, но верила. Не хотела прощать, но не находила в себе сил злиться. Не хотела находиться рядом с ним, но все же пошла к машине, правда, пересела на заднее сиденье.

Нацепила наушники, достала телефон, включила музыку и прислонилась лбом к прохладному стеклу, закрыв глаза. Пара минут, и машина тронулась с места, постепенно набирая скорость. Не

остановившись спустя необходимое для подъезда к автовокзалу время.

«Мудак», — подумала я, не открывая глаз, и провалилась в сон.

***

Проснуться было тяжело. Некоторое время я просто прислушивалась к своим ощущениям и наслаждалась слабым дуновением ветра, что прорывался в салон через приоткрытые окна. Затем вытащила наушники и только после этого открыла глаза.

Мы ползли со скоростью черепахи, влившись в длинный поток автомобилей, которые перестраивались в один ряд. Выпрямившись, я посмотрела в зеркало заднего вида, встретилась там взглядом с Никитой, и получила короткое пояснение:

— Ремонтные работы.

Запустив на смартфоне карты, ткнула в поиск местоположения и чертыхнулась, когда перед стрелкой, обозначавшей Додж, нарисовалась жирная оранжевая полоса с переходом в алый.

— Это надолго, — пробормотала, показав экран Никите.

— Остановимся?

— А смысл? Только сильнее увязнем.

Лукашин кивнул, и мы опять замолчали. Не зная, чем себя занять, я залезла в пакет из закусочной и от скуки слопала сначала остатки картошки, а следом и до ужаса остывший жареный пирожок с манговой начинкой. Проверила соцсети. Зачитала Никите пару забавных сообщений из чата группы, незаметно для себя включившись в диалог об универе, преподавателях и учебных буднях.

Мы оба делали вид, что ссоры не было. И меня это устраивало. Пусть натянутое дружелюбие в голосах обоих резало уши, я была благодарна Лукашину за это перемирие и, пусть и навязанную, но все же компанию в дороге.

Из-за того, что в разгар бархатного сезона кому-то взбрело в голову ремонтировать одну из полос по нашему направлению, время поездки увеличилось на добрых четыре с половиной часа. Вырвавшись из затора, где машины двигались по паре метров в пять минут, мы сделали остановку на заправке, чтобы перекусить и размять ноги.

В этот раз мне любезно предоставили возможность самой выбрать еду, но растерявшись от обилия позиций в меню, я заказала то же, что и Никита. Мы пообедали за небольшим столиком у окна, изредка обмениваясь комментариями по поводу сюжета комедии, которую показывали на большой плазме в центре зала. Выпили по большому стакану кофе, захватили парочку в дорогу, покурили и вновь сели в машину.

Я настояла на том, чтобы за руль села я. Не понаслышке зная, как выматывает многочасовая пробка, поэтому посчитала нужным дать Лукашину отдохнуть. Он, конечно, попытался возмутиться, но быстро сдался.

И, естественно, не стал садиться сзади.

Впрочем, несколько мирных часов в компании друг друга здорово снизили градус напряжения. И я не удивилась, когда Лукашин, потыкав несколько минут экран смартфона, сделал попытку начать разговор.

— Почему именно эта тачка? — спросил он, сделав музыку потише.

Я пожала плечами.

— А что с ней не так?

— Ну… Она мужская.

— Лукашин, — рассмеялась я, — ты из тех, кто считает, что все в нашем мире делится по принадлежности к тому или иному полу?