На пороге Тьмы-2
Шрифт:
– Вполне могли.
– А им зачем? – спросил он. – Обоснуй давай. Они ведь и на барже могли, на кой им пересаживаться?
– А ты в танки тут заглядывал? – ответил я по-еврейски, вопросом на вопрос.
– Нет, а что?
– А там топлива на донышке всего. Я думаю, что пока они тут жили, все и израсходовали. На генератор, например. Свет и все такое. Печку углем топили, к слову, там еще куча лежит. С берега брали.
– А ушли на чем? – сняв кепку, Федька почесал в затылке.
– Мало тут всего, что ли? – удивился я. – Вон те два буксира так и вовсе на ходу выглядят.
– Можно было топливо перекачать.
– А зачем? Проще сесть и дальше пойти. А потом вернуться, например.
– И не вернулись? Накрылись типа?
– Может и накрылись, – согласился я. – Я может и своего добились.
– Ушли, в смысле?
– Ага.
Федька присвистнул, поразившись каким-то своим мыслям, потом даже головой потряс. Подумав чуток, сказал вслух:
– По-любому они пропавшими без вести числятся. Мертвыми их никто не видел. И живыми. Может они в правду… Стоп-стоп-стоп, – вдруг чуть не подскочил он. – А те два буксира на ходу? Как думаешь?
Он показал на суденышки, стоящие у причалов. Я даже не понял поначалу, о чем он, о другом думал, а для Федьки такое метание мыслей в порядке вещей. Потом сообразил, глянув на буксиры. С виду так ничего, мы ведь уже в полосе аномального времени… или на реке оно нормальное? Нет, ни фига, тут железа всякого полно, ржавчины бы было много, а ее почти нет. Это ведь, можно сказать, главный признак.
– Нормальные, как я думаю.
– Ой бли-ин, – протянул он и даже штормовку на себе распахнул. – Вов, ты вообще как, соображаешь, что мы с тобой большими людьми можем стать? Нам тогда никакой проход нужен не будет. Хотя мне он, если честно и так не слишком нужен, мне здесь интересней.
– Ты о чем?
– Ты хоть понимаешь, сколько стоит хороший буксир? Хоть примерно?
– До хрена? – предположил я.
– А то! – Федька явно поражался моей несообразительности. – Два буксира, видишь? Идем к Горынычу, договариваемся с ним на экипаж – и сюда. Один ему, второй нам, все счастливы. Можно продать, а можно и самим в дело войти. По-любасу богатыми будем. И можно переезжать.
Вот как. Вообще я бы обратно переехал, откуда сюда провалился, у меня такая идея за основную. Но это не значит, что мне плевать на то, как живу сейчас. Ждать лучшего вполне можно в комфорте. Даже лучше его так ждать, откровенно говоря.
– Сами не сможем? На катере вон дошли же сюда, а буксир хоть и побольше…
– Офигел? – возмутился такой идее Федька. – Причал снесем или пароход утопим. Не, пусть шкипера даст или кто нам там нужен.
Ну, может и так. Даже если Федька со своей практичностью на больше не претендует, то значит не получится. А я так, за спрос денег не берут.
– А когда? Река встанет вот-вот.
– А сразу. То есть сопли не жуем, а прямо к Горынычу – и бегом сюда. Только аккуратно надо и Углегорск ночью проходить.
– Это почему? – не понял я.
– Правило такое по мародерке, – пояснил Федька, понижая голос и оглядываясь на окно рубки. – Сальцевский участок реки на полпути к Углегорску и на полпути же ниже по течению, понял? А все отсюда надо в Углегорск тащить.
– А если потащить? Не
Как-то неохота из Углегорска быстро смываться, опасаясь санкций властей. Мне бы лучше в городе остаться, к Милославскому поближе с его поисками выхода. Свой особняк в Сальцево – это хорошо, конечно, но так, чтобы обратный въезд не закрылся и в розыск не угодить. А если обратный въезд обломится, то… даже думать не хочу про это. Я тут целое следствие собираюсь в городе проводить втихаря и не хватает, чтобы меня оттуда вышибли. Или и вовсе посадили. Не, это уже та жадность, что губит фраеров, она не конструктивна.
– Нормальной цены не дадут, – решительно сказал Федька. – Типа стратегический товар. Премию получим – и все.
– Большую?
– Ну… доля от оценки, треть.
– Оценивает Рома? – перебил я его. – Или другой кто?
– Он самый, а что?
– А я ему свой «тазик» тогда отдам. Сколько получится?
– У, блин, – задумался Федька. – Тогда может и много. Тока «тазик» может не окупить… хотя и хрен знает. Но, Вов, если с Горынычем порешать, то цифры вообще другие получатся. То есть вообще другие, радикально.
– А Ивана по горлу и за борт, что ли? – спросил я, заглянув в рубку и убедившись, что Ивана там нет, где-то внизу шарится. – Мы, считай, тогда палимся автоматом, ты же Ваньку знаешь. За «Карасем» буксир придет, это понятно, так? И тогда эти два, – я показал на бесхозные суда, – будут найдены в любом случае. И уже хрен, а не премия, так? Ничего я не попутал?
– А-а, мать его, – разозлился Федька, даже кулаком в стенку рубки саданул. – Он ведь и в долю не пойдет, это точно. Ему похрен.
– Не, Федь, тут ты чего-то не додумал, – удивился я такому заявлению. – Чего это не пойдет? Все по закону, так что пойдет, будь уверен. Вот спроси его, хочет он премию к зарплате? Откажется, как думаешь?
– На троих делить, значит, – задумчиво сказал Федька.
– Зато без риска. Втроем нашли, втроем поделили, никто не кинет. Хочешь с Иваном поговорю?
– Да ладно, давай уж вместе. Пусть Ванька тоже богатым будет, что ли, – махнул рукой Федька.
Ночевали на «Карасе». Ночь прошла без каких-либо проблем и приключений. Даже призраки, появившись, вскоре исчезли. Берег был тих и неподвижен, ветер с дождем тоже стихли, зато заметно похолодало.
Я поднялся на мостик, протер запотевшее за ночь стекло иллюминатора, выглянул. Все тихо, ничего не изменилось. Наш катер так и стоит у борта, Тьма тоже никуда не делась, стоит стеной совсем недалеко, кажется, что до нее рукой подать, хоть на самом деле это и не так. Если по карте прикинуть, до нее отсюда километров двадцать, если не больше.
Плавказарма. Метров сто до нее от «Карася». Если бы я жил здесь какое-то время, стал бы я жить на борту самоходной баржи, где все ютятся в одном кубрике? Так можно прожить день, ну два, ну неделю, в конце концов. Нюхать портянки, слышать храп товарищей, и за более чем полгода, если считать с момента исчезновения «Карася», с такой жизни рехнуться можно. И если бы я устроил себе базу в этом забытом затоне под сенью Тьмы, где бы я жил?