На пороге Тьмы
Шрифт:
Снегоходы, когда доставили их в Захолмье с Фермы, мы сгрузили в небольшой ангар, пристроенный с обратной стороны к базе разведбата и у них же под охраной находящийся. Привезли на прицепах, специально под них переделанных из чего-то военного, прицепленных к "шевролету", "блитцу" и УпрОдному "штайру", как две капли воды похожему на тот, что мы совсем недавно расстреляли вдребезги в зоне отчуждения Углегорска. Двое "упродов", приехавших на этой машине, отцепили прицеп и уехали, пообещав появиться в нужное время, то есть сегодня с утра. То есть сейчас.
Утро
Так, а сегодня у нас первый рейс на точку, со сменой и запасами.
Давешняя полуторка, опять же "штайр", с пятиместной кабиной, вызвавшая у меня приступ острейшей зависти, подкатила минут через пятнадцать после нашего прибытия. Из кабины вылезли уже знакомые "упроды", оба молодые, не старше двадцати пяти, наверное, румяные на морозе. Поздоровались, один из них, круглолицый и курносый, откинул задний борт кузова, показав на мешки и коробки:
— Вот это все нам увезти надо. Получится?
— Получится, почему бы не получиться? — сказал Федька, прикинув объем. — Тут весу сколько?
— Кил четыреста, — ответил водитель, темноволосый и худощавый, полная противоположность своему коренастому напарнику. — Ну, может чуть-чуть больше.
— Без проблем.
Сначала руками вытолкали из сарая сани-прицепы, низкие, с бортиками и поручнями для крепления груза, на широченных лыжах с продольными ребрами, подтащив их прямо к машине. Оба "упрода" полезли в кузов, откуда и начали подавать груз, а мы втроем принимали его снизу и раскидывали по саням. По прикидкам Степаныча, каждый из снегоходов мог тащить за собой по три центнера, так что до нормы загрузки было еще очень далеко. Поэтому мы прикидывали так, чтобы больше груза легло на сани, которые будет тащить машина Ивана, он поедет без пассажира, а мы с Федькой еще и "упродов" повезем.
Закрепили груз веревками, проверили, не вывалится ли где-то на косогоре или повороте, загрузились, да и тронули в путь.
На этот раз я шел головным, потому как сам маршрут разрабатывал и сам разведывал. Гусеницы резво месили рыхлый снег, время от времени машина слегка проседала то на один, то на другой борт, словно в трясину проваливаясь, но провалиться у нее все равно не получалось. Когда скорость чуть увеличилась, нос снегохода чуть приподнялся, вроде как глиссировать начал, и машина пошла еще легче. Сани сзади почти не ощущались, разве что в гору.
Двум другим снегоходам было еще проще. Я оглянулся и увидел, что они идут по проложенной мной дороге, не встречая уже почти никакого сопротивления. Так туда-обратно съездим и уже какая-то дорога появится.
Ветра не было, и в очках и с опущенным на лицо подшлемником, в толстом тулупе, который я, вспомнив, что мой собственный в ремонте, сдернул со склада Фермы, было вполне тепло. Мой спутник, тот что темноволосый и худощавый, что-то даже напевал, насколько я слышал через треск мотора. Когда приблизились к первому "языку" леса, я снова увидел лося, наверное того самого, что мы заметили с самолета. Бежал он на этот раз по лесу, между деревьев, но все равно у самой опушки.
Обогнув перелесок, выехали на следующее поле, полого спускающееся к дальнему лесу. Мой спутник хлопнул меня по плечу и когда я обернулся, он показал пальцем куда-то налево. Точно, заяц, беляк, чешет куда-то как оглашенный.
— Охотник, что ли? — спросил я его, перекрикивая двигатель.
— Ага, есть такое дело! — крикнул он в ответ и похлопал по длинному брезентовому чехлу, что взял с собой в машину.
Ну да, винтовка у него, в то время как он ППШ вооружен. Зачем она еще в этом лесу нужна кроме как для охоты? Собственно говоря, еще Степаныч проговорился про то, почему самим "упродам" эти снегоходы не отдали: молодые, говорит, будут там бездельем маяться и за зайцами гоняться, вот и переломают все к черту. Решили вот так, как сейчас.
Обогнули длинный овраг, ориентируясь по торчащим из снега кустам, потом снова прошли мимо очередного перелеска. До места добрались часа за полтора, примерно, точно как я и рассчитывал. И не заплутал. Вывел точно на старую просеку, ту самую, по которой, в дождевике и резиновых сапогах, шел к дороге, на которой впервые Федьку встретил. А затем, за облетевшими кустами, увидели натянутую на колья колючую проволоку, а за ней кирпичные развалины, новый сруб, мой генераторный сарай с шапкой белоснежного снега на крыше.
Молодой мужик в ватных штанах с помочами и в свитере активно махал большой фанерной, обитой жестью лопатой, расчищая дорожки. У крыльца домика стояли две пары лыж, воткнутые задниками в сугроб, а из периметра, через широкую примитивную калитку, в нашу сторону вела накатанная лыжня, которую мы сейчас безжалостно испортили.
— Эй, Петька, принимай смену! — неожиданно крикнул сидевший у меня за спиной парень.
Петька дурашливо вытянулся по стойке "смирно" и отсалютовал лопатой. Подом подбежал к забору и распахнул калитку перед нами.
— Заходите, чаю дадим, если хотите, — пригласил он нас, показав на сруб, на крыльце которого появился его напарник, тоже в свитере, с автоматом на плече.
— Хотим, не откажемся, — ответил за всех Иван, выбираясь из-за руля.
Дальше началась суета с разгрузкой, в которой мы участвовали не очень активно — наше дело привезти, а не грузчиками работать. Пока они мешки таскали, я огляделся, отметив, что мой сарай огорожен натянутой на колья веревкой, на которую для верности еще и красные лоскутки навязали. И к самому сараю ни одного следа не ведет, так что личный состав явно "заинструктирован до слез". И на мороз выставлен. Таким же веревочным заборчиком был огорожен вход в подвал, в котором нашли убитую. И над его крышкой еще и навесик сделали, чтобы снегом не заваливало.