На прорыв времени! Дилогия
Шрифт:
– Дорогой друг, думаю, тебе не повредит немного виски, – спокойно произнес Альверде в ответ на горячий монолог друга. – Я не сошел с ума. Просто эти обязательства были единственным способом гарантировать нам безопасность со стороны Советов. Хотя бы на какое-то время. Начну по порядку. Во-первых, как ты заметил, объявить о построении социалистического государства в Бразилии я изначально собирался только после окончания мировой войны. Когда это было бы целесообразно в случае победы Союза. А в случае, если бы Америка заняла положение, аналогичное в нашей истории, можно было бы вообще не объявлять.
Во-вторых, ты помнишь, в нашей истории в феврале сорок пятого президент Варгас отказался от диктаторских методов правления и объявил о введении демократических свобод. Далее, в апреле была осуществлена
– Действительно, у тебя это все звучит как-то попроще… Но я не совсем понял, что ты имел в виду, когда говорил о появлении в Бразилии национальных героев, таких, как Багратион и Петров. Конечно, кто такой Багратион, я знаю, а вот кто такой Петров? – поинтересовался генерал Гаспар.
– Генерал Петров, в реальной истории командующий пятидесятой армией, героически погиб в октябре сорок первого в боях под Ржевом при выходе из окружения. Талантливейший генерал, между прочим. О нем мало кто слышал. Желая погубить талантливого конкурента, Жуков пожертвовал целой армией, не дав своевременного приказа про отступление. Попав в окружение, он не воспользовался присланным самолетом, сражался до конца и застрелился. Позже германское командование приказало похоронить его с воинскими почестями. Когда его перезахоронили, оказалось, что немцы не сняли с него даже золотые часы. – Президент не спеша пригубил виски. – Но я слишком отклонился от разговора. В данном случае я преследовал две цели: первая – показать, что мы отлично осведомлены о причинах поразительных успехов Красной Армии. Вторая причина – я просил Сталина оказать мне услугу. Ты знаешь, что в нашей истории генерал Дутра был полностью подконтрольным госдепу США, а главное, он, уже будучи маршалом, опираясь на армию, стал лидером буржуазно-консервативных сил, которые, недовольные реформами, отстранили от власти Варгаса уже в сорок пятом. Таким образом, поскольку проблему генералитета необходимо решать в любом случае, почему бы не позволить им погибнуть героями.
– М-да. Старый друг, как вижу, у тебя все просчитано. Но все равно мне кажется, что ты все-таки поспешил с предложением о заключении военного договора с Советами, – Гаспар покачал головой.
– Признаюсь, я изначально совершенно не планировал предлагать русским подобное. Но вспомни, еще пару часов назад мы обсуждали битву в Коралловом море. И вероятный исход грядущего сражения при Мидуэе. И тут Резанов прямо сообщает о новом грядущем разгроме американского флота, подтверждая этим, что Советы, несомненно, повлияли и на исход сражения в Коралловом море.
– Честно говоря, я не совсем понимаю, зачем Советам надо было сообщать нам эту информацию, – задумчиво произнес генерал.
– Жозе, это фактически было не сообщение информации, а вопрос ребром. Очевидно, что Сталин уже располагает какой-то информацией о возможной войне с Британией и Америкой. И хочет точно знать, какую сторону мы примем. Заметь, Сталин настолько уверен в победе японского флота, что не побоялся открыто нам об этом сообщить. После разгрома американцы останутся без флота. Новые авианосные соединения будут создаваться не один год. И ничто не помешает японцам со своих авианосцев наносить удары по судостроительным заводам. Кроме того, необходимо помнить, что после капитуляции Германии в руки Советов попадет большая часть флота Рейха, особенно подводный флот. И, пожалуй, главным итогом всех этих событий будет неподписание в июле сорок четвертого Бреттон-Вудского соглашения. Соответственно не будут созданы Международный банк реконструкции и развития и Международный валютный фонд. Доллар не станет мировой резервной валютой наряду с золотом.
– Черт, а ведь ты и здесь оказался прав. Необходимо присоединиться к будущему победителю до победы, а не после и занять
На вечерний Рио, горящий сотнями огоньков, медленно спускалась ночь. Из окна президентского кабинета казалось, что огоньки – это россыпь алмазов и рубинов, разбросанных щедрой рукой по городу. Но двум людям внутри этого самого кабинета было совсем не до красот жемчужины Бразилии…
26 мая 1942 года. Москва, Кремль.
– То есть ви считаэте, что Советский Союз должен уже сейчас вступить в конфронтацию с союзниками? – Расхаживающий по кабинету Сталин приостановился и внимательно посмотрел на генерала Ледникова.
– Ну, не прямо сейчас, товарищ Сталин. Но по итогам войны контроль над Евразией должен быть нами осуществляем в полной мере. И контроль этот нужен нам любой ценой – в том числе и путем конфронтации с США и их сателлитами. – Генерал отпил кофе и посмотрел в прищуренные глаза самого могущественного человека на планете. – Наш народ заслужил это право. Сколько раз мы спасали Европу? От Батыя, от Карла, от Наполеона, от Вильгельма, теперь от Гитлера… сколько можно? И на сей раз Советский Союз должен поставить точку в этом вопросе. – Ледников с громким стуком поставил чашку на поднос. – Контроль над Евразией обезопасит Союз от нападения. Вторжение в таких условиях будет фактически невозможным. Кроме того, наш технологический отрыв, сейчас еще пока только появляющийся, за одно-два последующих десятилетия вырастет на порядки и станет уже непреодолимым.
– Ваши доводы разумны, Лаврэнтий Георгиевич, но вопрос в том, потянем ли мы войну с союзниками? Мнэ кажется, Совэтское государство еще не в полной мере готово к подобному противостоянию. – Вождь задумчиво посмотрел на стоящий в углу кабинета глобус.
– Соглашусь. Но нам и не требуется вступать в эту войну немедленно. Тем более что Гитлер войну уже проиграл, и нашей задачей становится минимизация потерь, а не элементарное выживание, как было у нас. – Ледников помрачнел. И уже не с таким энтузиазмом продолжил: – Особая армия закончила перевооружение и блестяще продемонстрировала успешность новой стратегии, тактики и вооружения. Мы начали масштабные действия по формированию дивизий нового облика. В том числе и из выводящихся в тыл фронтовых частей. Наши солдаты нас не подведут, товарищ Сталин, я уверен. Тем более что они не подвели и тогда, когда все было гораздо, гораздо хуже.
– И какая стратегия должна быть, по-вашему, применена в отношении Японии?
– Надо полностью уверить их, что мы не собираемся атаковать. Информация о том, что американцы взломали их шифры, укрепила их мнение в этом вопросе. Отток наших дивизий на Западный фронт тоже не слабо повлиял на подобное мировоззрение. Кроме того, они уже начали некоторые действия по перебрасыванию своих войск из Маньчжурии в Бирму. Англичанам приходится все сложнее на этом фронте. – Ледников злорадно ухмыльнулся: – А когда японцы окончательно завязнут в Индии, мы нанесем мощнейший удар по Маньчжурии. К тому моменту у нас будет достаточное качественное превосходство, чтобы раскатать наших желтолицых друзей в тонкий блин.
Вождь, внимательно слушавший генерала, хитро улыбнулся и, покачав головой, спросил:
– А американцы, Лаврентий Георгиевич?
Ледников мгновенно подобрался, словно тигр, готовящийся к броску. Раздувшиеся ноздри еще больше дополнили сходство.
– Лучшим вариантом было бы их расчленение на множество мелких государств, может, даже на отдельные Штаты.
Генерал ненавидел американцев с детства. Ненавидел от всей души, хотя и вполне успешно это скрывал. И для ненависти у него был целый список причин. Начиная от общих претензий, вроде разваленного Союза, и заканчивая причинами личными. В девяносто девятом его старшего брата убило бомбой в Сербии. В двухтысячных жена Лаврентия Георгиевича ушла к богатому американцу. В семнадцатом в Крыму его солдат убивали в основном американским оружием.