На прорыв времени! Дилогия
Шрифт:
План «Немыслимое», появившийся на три года раньше.
1 июля 1942 года. Великобритания, Лондон.
Под тем же самым рестораном, в той же самой комнате, те же самые люди, что и пару недель назад, собрались для решения все той же самой проблемы.
Уничтожение Советского Союза после очередных успехов
– Господа! – Раздавшийся в тихой комнате голос заставил вздрогнуть нескольких присутствующих. – Друзья, как мы с вами осознали сегодня, немедленное военное противостояние против СССР невозможно. Наше преимущество в авиации не настолько велико, а имеющееся количество тяжелых бомбардировщиков совершенно недостаточно.
– Отдавать Германию русским нельзя! – С другой стороны стола вскочил невысокий человек и яростно грохнул кулаком по столу.
– У нас нет другого выхода. Нам нужно успеть занять Францию и Италию. На данный момент – это лучшее, на что мы можем рассчитывать в Европе без угрозы военной конфронтации с Советами.
– Я еще раз повторяю: если мы отдадим русским Германию – нам конец!! – Невысокий спорщик сорвался на крик. – Если мы вступим в войну против Советов прямо сейчас, у нас есть хорошие шансы на победу. Если нет – Сталин станет настолько сильным, что даже вместе мы не сможем нанести ему поражение!
– И как вы планируете с ними воевать? Бомбардировщиков слишком мало!
– Мы уже это обсуждали! После поражения Германии и Японии мы используем Францию и Италию как плацдармы. А также Турцию. А затем, создав к тому моменту многотысячные воздушные армады, мы разнесем этот чертов Союз на куски! Даже после получения Германии они будут слабее, чем Америка и Британская империя! Тем более что США согласны отложить вопрос развала колониальной системы на несколько лет.
– Это не вариант! Если русские победят Гитлера, то за эти несколько лет они успеют создать достаточно сильную противовоздушную оборону. И что тогда, а? Что тогда?
– Они не успеют. Крайний срок – это сорок пятый год.
– Немцы падут максимум в конце сорок третьего. У русских будет больше года. Не находите это несколько… большим промежутком времени? – Высокий тощий господин в смокинге и галстуке присоединился к спорщикам, небрежным щелчком отправив в пепельницу угасающую сигару.
– А у нас есть еще больше времени?
– А Япония? Вы уверены, что мы разгромим ее к сорок пятому?
– Не имеет значения. В сорок пятом она не будет уже в состоянии повлиять на обстановку в Европе. Еще раз повторяю – все уже обсуждалось, зачем нам еще раз приводить те же самые аргументы? Тем более что нам еще необходимо обсудить способы давления на Турцию, провести учет сил и средств, рассмотреть экономические вопросы.
– Ладно. Я согласен. – Покачав головой, невысокий спорщик сел.
– Аналогично, – кивнул высокий господин.
Послышались одобрительные реплики. Смена Второй мировой войны Третьей стала неизбежна.
2
С трудом добравшись до конца дистанции, майор Васильев остановился через несколько метров после финишной черты и, постояв минуту и немного отдышавшись, рухнул на траву. Раненная в памятном лесном бою нога снова отвратительно заныла. Бежавшему вместе с ним Охлопкову было заметно легче – якут умудрялся понимать хриплые команды своего комбата, громко передавая их остальной части колонны.
Желания вставать майор не испытывал. Длиннющий забег, включавший в себя штурм укрепленной позиции, форсирование небольшой речки и прочие занимательные развлечения вытянул из участников все силы. Волевым усилием заставив себя подняться, Леонид отправился в сторону Антонова, только что закончившего инструктаж очередной группы офицеров и теперь вольготно развалившегося на скамейке в тени раскидистого дуба.
– Ну, как мы на этот раз, а, майор? – спросил Васильев, подходя к Антонову и одновременно приветственно протягивая руку.
– На разборе полетов узнаешь, Леня. Но по секрету могу сказать – гораздо лучше. – Хитро улыбающийся Антонов сделал приглашающий жест.
Присевший Леонид на секунду закрыл глаза. Откуда-то издалека доносились звуки продолжающихся тренировок.
– Как тебе боевая учеба Особой армии, а, Лень? – Владимир с усмешкой наблюдал блаженное выражение на лице нового друга.
– Тяжко, Вова. Я в пехтуре уже много лет, а с училищем считать – так и вообще, но таких нагрузок, как за последний месяц, у меня, пожалуй, и не было никогда. Не, в «зимнюю» бывало и похуже, да и в нынешнюю тоже, но там война все же, а не абы что.
Все еще улыбающийся Антонов внимательно слушал обычно не слишком разговорчивого майора.
Васильев с некоторым энтузиазмом жаловался, вспоминая, как начиналось переобучение.
В первый же день перед выстроенными на плацу личным составом выступил генерал-лейтенант мрачноватого вида, представленный как начальник специального учебно-тренировочного центра Веткач. Неторопливо вещающий генерал толкнул речь про нужность на фронте солдат нового типа, про верность Родине и Отчизне, в заключение пообещав, что тому, чему их всех здесь научат, их не научат более нигде и что практически любой вражеский солдат против них шансов иметь не будет. В ответ на это обещание послышались реплики о том, что и сейчас они любому немцу сто очков вперед дадут.
Слова генерала о трудностях учебы были большинством личного состава благополучно пропущены мимо ушей. Что, учитывая фронтовой опыт означенных товарищей, вполне можно было понять.
Но ожиданиям относительно «отдыха в тылу с некоторыми затруднениями», как высказался Шимазин по получении приказа, сбыться было не суждено. Солдаты, сержанты и офицеры выматывались на тренировках так, что сил на походы на танцы не оставалось никаких, даже в специально выделенные для оных мероприятий дни. Подавляющее большинство предпочитало отоспаться.