На прозрачной планете (илл. В. Колтунова)
Шрифт:
— Рация не в порядке,- начала оправдываться она,- все равно нельзя передать цифры. Но у вас на вертолете есть же связь. Я сейчас установлю аппарат, подождите…
— Ничего, не волнуйтесь. Вы не одна, товарищ Кравченко, сейчас работают глубинометристы по всей Камчатке, и оба судна уже в море — «Аян» и «Алдан». Только на «Аяне» несчастье: глубинометрист пострадал, некому вести съемку…- Яковлев сделал выразительную паузу и закончил: — Поэтому я прилетел. Надо доставить вас на «Аян».
Кого доставить? Ее? Сейчас, ночью, в мокром платье? Лететь на пароход, где уже пострадал один глубинометрист? Пересаживаться с вертолета на маленькое суденышко,
— Не могу!- сказала Елена.-Я чуть не утонула. Я еле жива, я простужена. Мало ли глубинометристов на Камчатке? Почему меня?…
— Вертолет летит медленно,- ответил Яковлев.- На Камчатку и обратно — это лишних четыре часа. На Вулканстрое пятьдесят тысяч рабочих и десять тысяч машин. Все они стоят, ожидая прогноза: будет ли повторное землетрясение или нет? Люди живут в палатках, мы им запретили возвращаться в дома. Рыбаки не выходят в море, лесорубы не валят лес, горняки не спускаются в шахты, школьники не учатся, врачи отложили операции. Покой, здоровье и работа людей зависят от вас, товарищ Кравченко.
— Нет, я не поеду! Я не могу. У меня нет сил. Я спаслась чудом…- повторяла Елена.
Она знала, что Яковлев мог бы приказать, но он, не повышая голоса, говорил о рыбаках, школьниках и больных.
Но Елена не слушала. Мысли ее унеслись далеко. Воображение ярко нарисовало будущее.
С нее хватит! Она натерпелась! Здесь не место женщине. Она уедет. Куда угодно? В Хабаровск, к аспиранту? Конечно, теперь он уже не назовет ее удивительной женщиной. С работой будет трудно… Хорошей рекомендации она не получит: она утопила документацию, отказалась лететь с Яковлевым, удрала со службы. Выбирать не придется, лишь бы приняли куда-нибудь. Опять, как в Москве, читать чужие отчеты и укладывать их в архив. Книгу об океане она уже не напишет. Мнение Е. Кравченко цитировать больше не будут. И когда Витька вырастет, ему нечем будет гордиться перед товарищами. Он не сможет рассказывать о своей замечательной маме… Но все равно, она воспитает его как следует, смелым и честным. Она объяснит ему, каким надо быть. А что, если он спросит: «А ты, мама, всегда была смелой и честной?»
— Так что же мы теряем время? — сказала Елена.- Я готова. Аппараты на «Аяне» целы или захватить свой?
9
Чтобы понять, как велик океан, нужно лететь над ним ночью.
Сверху волн не видно. Океан- темная равнина, и над этой равниной, тарахтя, мчится вертолет. Вертолет не скоростная машина, но километра два-три за минуту он докрывает. И вот минута бежит за минутой, минуты складываются в часы, а под колесами все та же плоская равнина, нет ей ни конца ни краю. И на этой равнине летчику нужно разыскать суденышко- пляшущую на волнах щепку. Пусть известны координаты, пусть горят сигнальные огни, пусть работают радиопеленгаторы. Радио утверждает, чтовертолет уже на месте, где-то поблизости от судна, а внизу- непроглядная тьма и нет ни искорки. Может быть, радио ошибается? Очень возможно. В воздухе разряды, ночь грозовая, передача то и дело замирает.
Прижимаясь лбом к стеклу, Елена глядела во тьму. Вертолет летел совсем низко. Под его колесами колыхались зыбкие бархатно-черные горы воды с разводами пены. Гребни их тянулись к вертолету, вот-вот захлестнут колеса. А за гребнями появлялись подвижные изменчивые долины. Казалось, океан открывал тысячи ртов и каждый из них хотел проглотить вертолет.
— Все-таки
— Может быть, не безрассудный, а смелый?
— Это понятия смежные, не всегда легко разобраться.
— Нет, отчего же,- заметил Яковлев,- разобраться можно. Я бы так сказал: ненужный риск- безрассудство, а риск, необходимый людям,- самая настоящая отвага.
Они разговорились… Да и не мог Яковлев два часа сидеть с человеком и не заставить его разговориться. Побеседовали об отваге, о работе Елены. Яковлев заинтересовался подводными съемками, потом спросил:
— А нашли вы что-нибудь интересное на дне? Какие-нибудь полезные ископаемые?
— Нет, я же изучала небольшую территорию, ближайшие окрестности острова.
— Ну и напрасно!- сказал Яковлев сердито.- Вот вы ученый с кругозором, а в вас сидит кустарь, старатель. Напали на жилу и бережете для себя. Почему не написали мне: дескать, одна- не успеваю. На любой пароход, который заходит в Петропавловск, я могу посадить человека с вашим аппаратом. Пароходы от нас идут по всему свету. Через два года вы будете знать все океаны. Вам же самой интереснее в большом деле работать, не на узком участочке. Надо выходить на простор.
Елена взглянула на Яковлева подозрительно. Каким образом этот человек угадал ее студенческие мечты? Да-да, было время- она мечтала о просторе. А что нашла? Сначала Тартакова с его стильной мебелью, потом наблюдательный пункт на отдаленном острове. Больших дел не было. Она затаила горечь, но примирилась.И вот опять ей напоминают о просторах. Откликнуться? Стоит ли? Разочарование будет еще горше.
— Я человек маленький,- сказала она.- Просторы не по моей специальности…
Яковлев долго обдумывал ответ.
— Ага, понял!-воскликнул он оживленно.-Видал я такого, как вы, приезжал к нам на Камчатку, Когда он был студентом, учили его рисовать дворцы, а как кончил- поручили проект трансформаторной будки. Ну вот, человек пал духом. Ноет, жалуется: «Искусство умерло». Пишет заявление: «Отпустите меня. Я специалист по большим объектам». Неверно. Нет специалистов по большим объектам. Большие мы поручаем тому, кто малые строит лучше всех. Тут дело в человеке, а не в дипломе. Я с вами не попусту болтаю. Мне Грибов говорил: «Из подводных глубинометристов Кравченко — лучшая». Ах, вы лучшая? Так милости просим на простор. А пока были средней, вам еще следовало на прежнем месте доучиваться.
У Елены горели глаза и щеки. Куда девалась испуганная женщина, мечтавшая о бегстве? Ей хотелось немедленно взяться за новую работу.
— Но нужны специальные пароходы,- сказала она.- Когда качает, нельзя заниматься съемкой. На «Аяне» и «Алдане» есть подводные камеры.
— Особых пароходов с камерами не обещаю. Надо приспосабливаться к обычным. Не каждый же день качает.
Елена тут же согласилась:
— Можно и приспособиться.Я вела съемку с пограничного катера и с подводной лодки.
— Ну вот видите! А я еще вам о смелости рассказывал.
Но здесь беседу прервал летчик: он прислал записку. Яковлев прочел и повернулся к Елене:
— Сейчас вам придется проявить смелость.
В записке было написано: «Аян» под нами. Сесть на палубу не смогу- пляшет. Как будете спускать пассажирку?»
Яковлев открыл люк. Елена увидела судно. Оно казалось игрушечной лодочкой, прыгающей на волнах. Тяжелые валы играли с «Аяном», то поднимали на свои могучие хребты, то стряхивали с гребней.