На пути к посвящению. Тайная духовная традиция ануннаков
Шрифт:
— Разве так бывает не со всеми?
— Нет. Многие умершие не понимают, что они умерли. Они просто не различают границу между этой жизнью и загробной. Вот им обычно хватает переживаний. Они пытаются вернуться на Землю, к своим близким, и страшно расстраиваются, когда понимают, что те их не видят.
— И что же с ними случается потом?
— Проводники, духи высших измерений, помогают им осознать, что они мертвы. Порой, если человеку действительно нужно вернуться на Землю, чтобы завершить что-то важное, проводники, тронутые его горем, разрешают ему появиться там и довести дело до конца. Как ты понимаешь, происходит такое
— На что она вообще похожа, эта жизнь? Тебе было страшно, когда ты оказалась в ином мире?
— Там просто нечего бояться, — объяснила мама. — Во многом это похоже на Землю, только все намного красивее и спокойнее. Нет ни ссор, ни насилия. Для ушедших — тех, кто оставил здесь старые тела и обрел там новые, — все выглядит таким же плотно-физическим, как в свое время на Земле. Только в том мире все абсолютно здоровы, ведь там нет ни боли, ни недугов. Есть города с улицами и домами, парками и садами, и есть деревни. Все кажется совершенно нормальным, как поэтическая интерпретация жизни. Ты увидишь там миллионы людей: они накатывают и уходят целыми волнами. Им надо многое успеть, ведь место, куда приходишь поначалу, представляет собой лишь краткую остановку. Поживешь там дней двадцать-тридцать, а затем следуешь дальше.
— А им известно, куда они идут?
— Зависит от человека. Я знаю, поскольку улемы мне объяснили. Но большинству неведомо, что лежит впереди. Они знают только то, что оставили позади. Однако все они движутся по восходящей линии.
— Мне кажется, их должна пугать неизвестность.
— Ты прав, некоторые ощущают тревогу. Для этого и нужен период в двадцать-тридцать дней, когда решается, что же следует делать дальше. К тому же им помогают проводники и люди, которые решают подольше задержаться в этом месте.
— Выходит, можно остаться там подольше?
— Конечно, ведь ты вправе выбирать. В частности, ты можешь отправиться в то место, которое сотворил, когда создавал свой Минзар и планировал для себя зону отдыха и благоденствия. Многие решают отправиться туда на время — и только от них зависит, как долго они пробудут там. Время почти не играет роли в загробной жизни. А потому, если захочешь, можешь остаться там навсегда.
— Место, сотворенное с помощью Минзара, должно быть необычайно привлекательным для большинства людей, — заметил я. — Ведь оно создается как раз с расчетом на то, что ты будешь там счастлив.
— Именно. В этом краю у человека уже есть друзья, жилье, любимое занятие — вообще все, что нужно для счастья. Это действительно хороший выбор. И все же не стоит забывать про высшие измерения: никогда не знаешь, какие возможности ты упускаешь, пока не узришь их воочию.
— Когда я построил Минзар, Рабби Мордехай сказал, что я не смогу оставаться в созданном мною месте слишком долго, поскольку энергия рассеется и физическое тело призовет меня обратно. Думаю, однако, все обстоит несколько иначе, если человек мертв.
— Да, поскольку сейчас это — часть того хранилища знаний, которое находится в твоем мозгу. Это то, что было создано путем работы с Минзаром, и называется оно Пространственной Памятью.
— Стало быть, ты собираешься уйти через тридцать дней?
— Да, поскольку я хочу развиваться дальше, до уровня высших измерений. Но я вернусь за тобой, как и обещала, когда настанет твой срок
— А ты встретишься с папой? И я — когда уйду отсюда?
— Конечно. Не тревожься и не оплакивай меня, Жермен.
— Я постараюсь, мама. Обещаю тебе.
— Что ж, сынок, мне пора уходить. Не стоит прощаться. Лучше скажем друг другу — до встречи.
Я закрыл глаза, чтобы не видеть, как она уходит. Что-то легонько коснулось моей щеки, словно мама поцеловала меня. Когда я открыл глаза, ее уже не было. Ушла. Я тоже пошел домой, чтобы помочь Сильви принять тех, кто пришел выразить нам свое соболезнование.
Тем же вечером я отправился к себе в комнату, чтобы ознакомиться с распоряжениями, которые оставила для меня мама. В одном из ящиков действительно лежал толстый желтый конверт — явное доказательство того, что мои встречи с мамой не были галлюцинациями. Впрочем, я и так знал, что виделся с ней на самом деле. Я отнес конверт на стол и включил свет. Наверняка там было множество деловых бумаг. Я намеревался внимательно изучить их, а затем передать Сильви и ее жениху. Но в тот вечер мне так и не пришлось поработать, поскольку поверх документов лежал листок лавандовой бумаги, которую мама всегда использовала для личных сообщений. «Вот видишь, Жермен, — было написано там, — это никакие не галлюцинации. Я действительно приходила к тебе и оставила эти инструкции. Живи полной жизнью и никогда больше не бойся смерти! Это всего лишь переход из одного места в другое, и мы везде остаемся самими собой. Благословляю тебя, мой мальчик. Мы непременно встретимся вновь». Я положил письмо на стол. Нужно было обдумать все, что сообщила мне мама. Мне очень не хватало ее, и всегда будет не хватать, однако кое в чем она все-таки преуспела: отныне я не стану бояться смерти. Чего бояться, если мама будет там, чтобы встретить меня в момент перехода?
Спустя некоторое время я прочел мамины наставления. Все они оказались весьма простыми. Главным образом, мама объясняла мне, как передать дела Сильви и как помочь ей преуспеть. Далее следовали распоряжения насчет того, как поступить с некоторыми вещами и что вручить тем или иным людям. Это не было завещанием, поскольку официальные бумаги находились у юристов. Так, небольшие просьбы личного плана — мама знала, что вполне может доверить их мне. Стук в дверь прервал мои размышления. В комнату вошла Сильви с конвертом в руках.
— Жермен, — растерянно произнесла она, — я понятия не имею, откуда это взялось. Еще утром конверта не было у меня на столе, а вечером он вдруг появился. Это от мамы.
Выглядела она слегка испуганной, и я, не долго думая, сказал, что сам положил его туда.
— Он был внутри того конверта, который я нашел в своем шкафу, — солгал я. — Должно быть, мама просто забыла его там, когда оставляла для меня свои распоряжения.
На лице Сильви читалось явное облегчение. Ее ничто не связывало с делами и заботами улемов, и она никогда не сталкивалась ни с чем сверхъестественным. Разумеется, прожив всю свою жизнь с мамой, она многое подмечала. Тем не менее это лежало вне пути ее развития, так что лучше было не посвящать ее в подобные вещи.