На пути в академию
Шрифт:
Вернувшись на шебеку, мне пришлось целые сутки готовиться к предстоящему приёму. И когда с корабля сошёл молодой идальго, с уже заметными чёрными усиками, одетый в хороший камзол, батистовую рубашку, узкие штаны, колготки и туфли, то в нём можно было с трудом узнать подростка-навигатора.
На голове у меня была треуголка, со скромным плюмажем, а в руке трость, на которую я опирался при ходьбе. Это было необходимостью, так как моё бедро ещё толком не зажило и постоянно беспокоило, отдаваясь резкой болью при движении. Но отличный морской воздух, свежие фрукты и овощи,
Пройдя пешком весь город и дойдя до дворца вице-короля, я предъявил приглашение и был впущен на его территорию. Оглядевшись по сторонам, я нашел место в тени и замер в ожидании приёма. Вокруг курсировали люди, в основном, незнакомые мне дворяне, иногда слуги, и очень редко дамы, на которых я не обращал внимания. Меньше смотришь, меньше поводов для дуэлей, или ненужных вопросов.
Через час тягостного ожидания я был допущен во дворец. Пройдя анфилады комнат и помещений, я попал в отдельный кабинет, где имел счастье лицезреть важного господина, которым и оказался вице-король маркиз Карпио. Гаспаро де Аро маркиз Карпио сидел на резном троне, а вокруг толпились придворные, предварительно расступившиеся в стороны, чтобы не мешать назначенной аудиенции.
— Так это тот идальго, что лично сразил этого жуткого главаря корсаров, Янус-реиса?
— Да, Ваша светлость! — ответил за меня придворный, который привёл меня.
— Прекрасно! Я вижу, что вы поразительно молодой человек. Скромный и храбрый, и наверняка, беден и незнатен!
Я молча поклонился, прижав зажатую в руке треуголку к сердцу.
— Ну, это неудивительно, не так ли, сеньоры и сеньориты? — продолжил вице — король.
Загомонили придворные, полностью соглашаясь с маркизом.
— А ещё вы внесли большой вклад в победу, кроме этого, не так ли, идальго?
В ответ последовал мой второй молчаливый поклон.
— Мне нравится ваша скромность. Юноша, наделённый такими талантами, должен быть поощрён. Эти пираты развелись повсюду. Грабят и убивают моих поданных, не боятся ничего! И это происходит совсем рядом с берегами Италии. Это возмутительно!
— Возмутительно, возмутительно, ужасно, — послышались отовсюду гневные шепотки придворных.
— И вот, хотя бы один случай, когда пираты наказаны. Одной пиратской командой стало меньше, и одним из главарей. Это очень редкое и радостное событие! Жалко, что вы мне не принесли его голову, чтобы лично убедиться в его смерти.
Выслушав, я снова молча поклонился и сделал приглашающий жест рукой, его повторил мой сопровождающий, и слуга, стоящий возле стены, вышел вперёд, неся в руках абордажную саблю Янус-реиса, завёрнутую в ткань.
— Ваша светлость, примите от меня в дар саблю этого негодяя, — наконец проговорил я.
Эту единственную фразу меня заставили выучить наизусть, а также несколько раз провели репетицию моих действий в зале. Сказав ее, я снова поклонился, пока маркиз, вместе с придворными, восхищенно рассматривали мой подарок.
— Замечательный подарок! — воскликнул маркиз, — я прикажу повесить её в большом зале, чтобы все могли увидеть, что Испания не прощает своих врагов и каждого ждёт
Эта фраза вызвала одобрительный гул придворных, и радостные восклицания присутствовавших дам, весьма изысканно одетых.
— Ну, а теперь примите, идальго, и от меня подарок. Данной мне властью, я дарую вам титул барона и закрепляю его за вашими потомками по мужской линии. Вкупе к нему, я назначаю вам премию, в двести реалов, за вашу храбрость. Примите от меня соответствующую грамоту и знаки баронства.
Я снова поклонился и придворный, специально назначенный для этого, вручил мне грамоту, с дарованным титулом, и мой герб, придуманный маркизом. На нём был изображён корабль на синем фоне. Что ж, и на этом спасибо. При выходе из дворца мне также был вручен увесистый кошель с реалами. Нагруженный подарками, я вернулся на шебеку, где всем рассказал о визите.
Через два дня, завершив все дела в порту, мы отчалили в сторону Испании. Плавание протекало спокойно, на два корабля, идущих рядом и хорошо вооружённых, никто не рисковал нападать и один раз мелькнувший парус, на флагштоке которого был поднят красный флаг, с перекрещёнными саблями, узрев нас и получив двойной залп из пушек, развернулся и скрылся за горизонтом.
Через восемь дней мы благополучно пришвартовали суда в порту Валенсии и приступили к разгрузке и реализации товаров. Все права по продаже груза получил боцман, и я не вмешивался в этот процесс. Наверняка, меня обманули, и не раз, ну и что с того. Брать всё в свои руки было не комильфо, и я оставил эти попытки сразу же, как получил баронское звание.
У меня и так была тысяча реалов, за мои услуги навигатора, двести от маркиза, семьсот реалов трофейных, и теперь еще я ждал свою долю от продажи груза и шебеки.
Следующие две недели я потратил на поправку здоровья и поиск небольшого поместья, которое бы смог купить при получении причитающихся мне денег. Сумма оказалась очень внушительная, так как я был вторым офицером, после боцмана, и принимал самое деятельное участие в захвате пиратского корабля.
Новое судно, похожего водоизмещения, на верфи стоило примерно от ста шестидесяти до двухсот сорока тысяч реалов. Наше было уже далеко не новым, и его удалось продать за сто тысяч, вместе с частью пушек. Самые лучшие из них были демонтированы и установлены на пинк.
От продажи шебеки я получил восемь тысяч реалов, и еще две с половиной тысячи от продажи груза. И теперь на руках у меня было почти двенадцать тысяч реалов.
С такой суммой нужно было расставаться и вложить её в недвижимость. Ведь я теперь барон, а значит, надо иметь своё поместье, пусть и состоящее из двух деревень, или чего-либо подобного. Этих денег должно хватить, чтобы купить землю, на которой находилась одна деревня.
Но, немного поразмыслив, я отнёс их ростовщику. Что будет дальше, неизвестно, а деньги — это всегда деньги. Но и носить за собой тяжёлые монеты было весьма опрометчиво. Крещеный еврей принял мои сбережения, удивившись, что такой молодой идальго обладает такой немалой суммой, да ещё и бережно относится к полученному.