На распутье
Шрифт:
Но дьявол скрывается в мелочах, у «шелепинцев» вполне хватало аппаратных возможностей на то, чтобы постепенно вытащить из-под Первого секретаря существенную часть дел. Слова при явном большинстве в Президиуме можно трактовать в очень широких пределах. Вот только сделать с этим уже ничего было нельзя. Идея злобным джинном вырвалась на волю.
— Пропишем в Уставе полномочия, — Шелепин полностью подтвердил сомнения собеседника, — тут несложно будет найти баланс даже при широкой дискуссии на съезде.
— Что ж… — Улыбка уже давно сползла с лица Леонида Ильича.
Теперь он задумался минут на пятнадцать. Сидел с закрытыми глазами, и только чуть дергающиеся знаменитые брови показывали, что Первый секретарь ЦК не спит, а напряженно
— Твоя взяла, надеюсь… — наконец открыл глаза Брежнев.
Окончания фразы не прозвучало. Впрочем, Александр Николаевич легко закончил про себя: «…этот старикан долго не протянет» [304] .
304
В реальной истории А. И. Микоян умер 21 октября 1978 года, но от дел отошел уже в 1974-м.
— Но Мишу и Андрея в обиду не дам! — продолжил Брежнев.
— Ладно тебе, — к Шелепину вернулось чувство неколебимой уверенности в своих силах, — пусть Суслов забирает Бюро ЦК, к примеру. Все равно он как зампредседателя все вопросы решает [305] .
— Это же мой комитет, — поразился наглости собеседника Леонид Ильич, — давай серьезно!
— Лень, зачем? Там все равно ничего интересного не происходит.
— Что-то я тебя совсем не понимаю…
— Нам еще вместе долго работать, — Шелепин впервые открыто улыбнулся, — именно напряженно работать без мелочей типа этого бюро, а не плести интриги за спиной. Вот, к примеру, признаю — ты был прав осенью с КПГК, надо ее упразднять.
305
Бюро ЦК КПСС по РСФСР было ликвидировано 8 апреля 1966 г. по решению XXIII съезда КПСС. Тут оно просуществует дольше.
— Да… — Брежнев был непритворно удивлен, — мне говорили, что ты сильно изменился. Зря не верил…
— Знаешь, наверное, я наконец осознал, в чем смысл жизни, — заметил со смехом уже вставший из-за стола Шелепин, — и это прекрасно! — Он широко распахнул двери зала заседаний.
На этом споры Президиума не закончились. Наоборот, они стали конкретнее и злее. Но в обсуждениях появилась осмысленность, которая и вылилась через каких-то три часа в выработку общей позиции. Самым довольным оказался Анастас Иванович, он долго не мог поверить в такое везение. Впрочем, в итоге все получили желаемое. Немного меньше, чем рассчитывали, но достаточно для длительного и конструктивного сотрудничества.
Часто работа подобна урагану, в самом центре которого есть относительно спокойная область, «глаз бури». Можно сказать, что на съезде Александр Николаевич отдыхал, с легким злорадством наблюдая за Брежневым, которому пришлось чуть ли не целый день зачитывать отчетный доклад, поздравлять иностранные делегации, гостей, самому принимать подарки. В то же самое время для большинства членов Президиума основной проблемой было не заснуть в удобных креслах напротив необъятного зала, полного внимательных и напряженных лиц. Только огромный опыт партсобраний позволял справляться с этой напастью без особого труда.
Секретари братских компартий всего мира сменялись министрами, те, в свою очередь, колхозниками или фрезеровщиками, и опять приходила очередь первых секретарей обкомов, ткачих, хлопкоробов.
Голосование по всем без исключения вопросам проходило исключительно единогласно. Произносилась привычная формула, председательствующий даже не смотрел в зал [306] :
— Кто «за», прошу поднять мандаты.
В ответ взлетели вверх красные квадратики.
— Прошу опустить…
306
Мне не удалось найти в стенограмме XXIII съезда ни одного случая голосования «против» или, по крайней мере, наличие «воздержавшихся».
Тексты изобиловали монотонностью, пространными отсылами к Ленину или даже всему марксизму-ленинизму в целом. Уже через несколько часов стало казаться, что все это написал один посредственный режиссер, что, впрочем, было не слишком далеко от истины. Хотя, если фильтровать обязательные фразы, появится некоторый смысл.
Вот, к примеру, Кунаев резко раскритиковал министра Непорожнего за проволочки в строительстве водоконалов. Потом Рашидов недолго думая заявил, что урожайность хлопка в Узбекистане больше всех в мире, целых двадцать четыре центнера с гектара против двадцати в Мексике, восемнадцать в США, тринадцать целых и пять десятых в Турции. Прав, о как прав был попаданец, когда говорил о масштабных приписках в Средней Азии. Приморцы жаловались на дефицит судоремонтных мощностей. Опять подтверждалась информация Петра о будущих проблемах. Николаев, первый секретарь Свердловской области, непонятно почему обрушился на вузы — дескать, на экономику оставляют меньше времени, чем на физкультуру.
Впрочем, на этом фоне встречались поистине яркие моменты. Шолохов свою речь явно писал сам. Слушать ее было приятно и местами забавно. Даже в качестве авторитета он привлек Горького, а не вездесущего Владимира Ильича. Впрочем, это не помешало классику социалистического реализма призвать к расправе над писателями-диссидентами и посетовать, что «не ту меру получили эти оборотни». Или взять рассказ доярки Сысоевой (по совместительству депутата ВС РСФСР) — надо же, с трибуны врезать про сельскую механизацию: «Нажмешь кнопку — спина взмокнет» или: «В их конгрессе доярок нет, демократия не позволяет» [307] .
307
Цитаты из стенограммы XXIII съезда КПСС.
Перерывы были весьма сомнительной отдушиной. Секретари, провинциальная элита СССР, как обычно, целовались взасос, громко, через ряды и головы приветствовали друг друга, делились новостями: о снеге, о видах на урожай, о яйцах, молоке, коровах и прочих «минеральных удобрениях». Словом, шло партийное «толковище» между своими, чувствующими себя хозяевами жизни [308] .
Зато продающийся в многочисленных буфетах Дворца съездов «Русский кубик» стал абсолютной сенсацией. Даже больше — делегаты так увлеклись сборкой квадратиков одинакового цвета, что пришлось прямо с трибуны призвать их к порядку. Зато вся политика была забыта едва ли не полностью, хорошо еще, что при голосовании поднимали в руке карточку мандата, а не пеструю игрушку.
308
Примерно так описывал обстановку на Пленумах ЦК 80-х помощник Генерального секретаря А. С. Черняев.
На этом фоне Александр Николаевич не удержался от небольшой провокации. Купил головоломку, задумчиво повертел несколько минут, потом на глазах у нескольких десятков делегатов быстро собрал ее почти целиком. После чего небрежно отставил «Русский кубик» в сторону со словами: «Это слишком просто…» Откуда было знать присутствующим, что некий попаданец начисто забыл формулу поворотов уголков на последней грани и, соответственно, не смог передать этот опыт секретарю ЦК. А «добить» этот вопрос методом научного тыка не хватило времени.