На ратных дорогах
Шрифт:
— Как сделать, чтобы защитить людей от холода? — спросил комиссар.
— Разжечь костер и кипятить воду для чая, — ответил я. — Так поступали русские солдаты испокон веков.
— Поблизости дров нет, — сообщил Телия.
— Назначьте специальную команду для заготовки и доставки дров.
Казалось бы, простое дело — доставка дров, а каким сложным оно оказалось! Чтобы спуститься с перевала, пройти через морену, собрать в лесу вязанку дров или хвороста и принести на себе, бойцам выделенной команды требовалось 8–10 часов…
Под вечер из боевого охранения прибежал
— Стоять до последней возможности, — подтвердил Телия прежний приказ.
Через полчаса со стороны высот донеслись грохот рвущихся мин, треск пулеметных и автоматных очередей. В бинокль было видно, как горные егеря залегли и начали стрелять. Цель их ясна: ошеломить обороняющихся и «под шумок» обойти высоту с флангов, зайти в тыл.
Рота могла бы задержать врага, пока хватит боеприпасов. А потом, пользуясь темнотой ночи, прорваться на перевал. Но в ней, как и во всем полку, много молодых солдат, еще не нюхавших пороха. Не пришлось после училища воевать и лейтенанту Тарасову. Не сумев организовать упорного сопротивления, Тарасов отошел еще до вечера.
А ночью поступило неприятное донесение от майора Смирнова. Оказывается, выступление отрядов к Клухору было замечено противником: они подверглись обстрелу. Смирнов потерял наиболее важного союзника — внезапность.
Потом прислал донесение майор Кириленко. Он сообщил, что группа, выделенная для получения продуктов на руднике, была встречена огнем. Рудник занят фашистами.
С утра 30 августа погода окончательно испортилась. Телия позвонил, сказал, что на перевале выпал снег.
Через полчаса снова звонок. Майор сообщает о наступлении противника. Я посоветовал подпустить немцев поближе, а затем встретить залпами, постараться захватить пленного, а если не удастся, подобрать документы убитых.
Мы с Буинцевым тут же поспешили на перевал. На этот раз поднялись туда с большим трудом, в пути несколько раз отдыхали.
Наступление противника было отбито еще до нашего прихода. Солдаты-горцы применили свою тактику. Они сбросили несколько крупных камней, и те причинили врагу вреда больше, чем пули.
Когда противник откатился, за одним из валунов нашли двух перетрусивших егерей. На допросе они сообщили, что их. корпус переброшен из Германии и имеет задачу к 1 сентября овладеть перевалом, спуститься к морю и захватить Сочи, Сухуми и Батуми.
Нас заинтересовало снаряжение и обмундирование пленных. У каждого за спиной добротный ранец с меховой крышкой. На ногах ботинки с шипами, в руках — ледорубы. Словом, настоящие альпинисты.
Защитники перевала оживленно обсуждали подробности боя. Для большинства это вообще первое горячее дело. Настроение приподнятое, хотя люди обессилели от холода и недоедания.
* * *
Когда же кончатся трудности с продовольствием? Прибывший из Сухуми офицер рассказал о большой работе, которую проводят областной комитет партии и городской комитет обороны, чтобы наладить транспортное сообщение с нами, обеспечить части продовольствием, медикаментами, инструментом, связью.
Надо что-то предпринимать, хотя бы для улучшения доставки дров. Как раз на обратном пути с перевала встретили группу дровоносов. Они еле бредут под тяжестью вязанок и мокрой одежды. Мы с Буинцевым знаем, почему мокра их одежда, понимаем, что в этом немалая доля нашей вины.
Несколько дней, как обосновались около водопада, а через реку Марух по-прежнему переходим по двум жердям. Я сразу же приказал корпусному инженеру майору Бакланову устроить надежную переправу. Тот ответил: «Слушаюсь!» — и ничего не сделал. А когда я вызвал Бакланова и спросил, почему мосток не наведен, он стал отнекиваться:
— Это дело саперов. Дайте мне отделение специалистов, поперечные пилы, топоры, скобы и через три дня я вам построю любой мост.
— Вы знаете, товарищ Бакланов, что саперов нет. Разве нельзя сделать простую переправу с помощью штабной команды? — вмешался комиссар.
— Голыми руками ничего нельзя сделать. К тому же, повторяю, нужны саперы.
— Ну вот что, — мне надоел этот разговор, — даю вам два дня и чтобы улучшили переправу.
Но и после этого Бакланов ничего не сделал. На наших глазах люди срывались в воду. Я решил проучить инженера, может быть, несколько жестоким способом. Вызвал к себе и приказал срочно выйти на перевал проверить состояние обороны.
Через несколько минут с вещевым мешком за плечами инженер подошел к реке, остановился в нерешительности. Оглянулся, потрогал ногой скользкую жердь, потом сделал несколько неуверенных шагов и сорвался в воду. Отряхиваясь, он что-то ворчал себе под нос, а командиры на берегу смеялись.
На другой день к вечеру через реку перекинулся легкий, но надежный мостик…
* * *
29 августа батальон егерей предпринял еще одну попытку забраться на перевал. Подпустив фашистов достаточно близко, ослабевшие от голода и холода бойцы открыли огонь и сбросили заранее подготовленные камни. Враг вынужден был отойти.
Хуже обстояли дела у Смирнова. Он продолжал присылать тревожные донесения. Дорогу ему перекрыл сильный заслон врага. Отряд вынужден был отойти несколько назад и задержаться на склонах горы Кара-Кай.
Противник грозил даже отрезать пути возвращения полка на Марухский перевал. Немцы подошли так близко, что днем бойцы не могли двигаться по хребту. К тому же кончилось продовольствие, подходили к концу боеприпасы.
Обувь порвалась, а погода стояла холодная, дул резкий ветер. Смирнов спрашивал, продвигаться ли ему на Клухор или возвращаться? За шесть дней боев 810-й полк потерял много солдат. Сейчас он находился в окружении численно превосходящего противника. Настаивать на том, чтобы полк без продовольствия и почти без боеприпасов пробивался на Клухор, значило обрекать людей на истребление. Штаб армии на мои запросы по этому поводу ничего не отвечал, и, посоветовавшись, мы с Буинцевым взяли ответственность на себя. Я послал Смирнову приказ отойти. В ночь на 2 сентября остатки полка прорвались к нам и расположились в лесу позади «горного штаба».