На росстанях
Шрифт:
Еще в ту ночь, когда протокол учительского собрания попал в руки полиции, кто-то из участников сходки подал такую мысль: в случае неприятного разговора с начальством нужно стоять на том, что собрание было случайным и не ставило себе никаких революционных целей. Этот вариант и приняли за основу в своих показаниях новоиспеченные юристы Янка и Андрей. Но его нужно было обсудить со всех сторон, чтобы все было похоже на правду.
Друзья приступают к репетиции допроса. То один, то другой из них берет на себя роль следователя. Начинает Янка. "Следствие" он ведет
— Вы утверждаете, что не имели намерения созвать недозволенный съезд учителей и не ставили перед собой крамольных, преступных целей. Но как же согласовать ваши утверждения с тем, что записано вот в этом богомерзком протоколе, под которым стоит и ваша подпись? — "Следователь" сурово глядит на "допрашиваемого".
Лобанович напускает на себя вид невинного человека.
— Я не знал, что было записано в протоколе, господин следователь, — отвечает он.
"Следователь" пожимает плечами, "злая" усмешка кривит его губы.
— Как же вы подписывали то, что вам не известно? — интересуется "следователь" и добавляет: — А если бы в протоколе было написано: "Настоящим я обязуюсь всунуть голову в петлю, чтобы меня повесили", — разве вы и в этом случае подписались бы под протоколом? — наседает "следователь".
"Допрашиваемый" отвечает грустно:
— Конечно, если бы я не читал протокола и не знал, что в нем написано, то и под таким протоколом подписался бы.
— Вот это мило! — восклицает "следователь". Он снова ехидно, как настоящий следователь, усмехается. — Разъясните, я вас не понимаю, — обращается он к Лобановичу.
"Допрашиваемый" виновато опускает глаза, на мгновение задумывается.
— Пьяному, господин следователь, и море по колено, — печально признается он и добавляет: — А за компанию, как говорят, цыган повесился.
Янка не выдержал роли следователя и весело захохотал.
— А знаешь, — сказал "следователь", — неплохо получается, ей-богу!
— Ты же, надо отдать тебе справедливость, вопросы ставил казуистические, — хвалит следовательский талант Янки Андрей.
Так друзья похвалили друг друга за удачно проведенные роли. Но это только начало. Хорошее же начало — половина дела. Нужно продолжить "следствие". На этот раз "следователем" становится Лобанович, и роли меняются.
Сначала тот же "предварительный допрос", а затем уж разговор по существу самого дела.
— Из ваших слов выходит, что вы подписали протокол, не зная, что в нем написано, только потому, что вы были пьяны и не понимали, что делали. Так я вас понимаю? — спрашивает "следователь" Лобанович "допрашиваемого" Янку Тукалу.
— Да, — смело подтверждает Янка.
— А где вы напились и по какому поводу?
Янка придает своему лицу постное выражение, старается собраться с мыслями.
— Выпили на товарищеской маевке, сначала,
— Стало быть, имелась какая-то реальная причина для такой выпивки? Вот вы и скажите, что это была за причина.
"Допрашиваемый" вначале мнется, а потом говорит:
— Основная причина, господин следователь, была в том, что и нашему брату, сельскому учителю, порой хочется выпить, тем более в компании.
— Это правда, компания большая, слишком даже большая для товарищеской маевки, как утверждаете вы, — иронически замечает "следователь".
"Допрашиваемый" не обижается на это замечание и продолжает свои объяснения:
— Село Микутичи, господин следователь, славится тем, что из него выходит много учителей Нет ничего удивительного в том, что летом, во время каникул, они в большом числе съезжаются в свое село, к родителям.
— Но здесь были учителя и из других мест, — гнет свою линию "следователь".
— Их было мало, господин следователь, к тому же это все близкие приятели, однокашники учителей, вышедших из Микутич.
— Ну, а вы тоже из Микутич? — спрашивает "следователь".
— Я здесь по соседству, моя деревня верстах в двух отсюда. Летом я все время проводил с друзьями в Микутичах.
— Так здесь весело? — иронически подает реплику "следователь".
— Мы создали там, на квартире Садовича при школе, кружок учителей и занимались подготовкой к экзаменам на аттестат зрелости, — объясняет Янка.
— Вашу "зрелость" вы засвидетельствовали в своей крамольной резолюции, — говорит безжалостно "следователь", потом резко меняет тон разговора. — Давайте бросим играть в прятки, — сурово продолжает он. — Факт есть факт, а документ остается документом! — "Следователь" поднимает лист бумаги, который должен означать "документ", и уже более спокойно говорит: — Признавайтесь, кто писал текст этого мерзкого протокола?
После короткой паузы он добавил:
— Помните, что искреннее осознание преступности и правдивое признание своей вины только уменьшает степень справедливого наказания.
"Допрашиваемый" сначала молчит, а потом вежливо заявляет:
— Мне не в чем признаваться, потому что я не только не знаю, кто писал протокол, но и не знаю, что в нем написано.
— Бросьте дурака валять! — гремит "следователь". — Говорите правду: кто составлял протокол?
— Если хотите знать правду, я скажу: протокол написал бог Бахус! — отвечает рассерженный "допрашиваемый".
Приятели не выдерживают дальнейшей комедии и весело хохочут.
— А, чтоб тебе пусто было! Замучил меня, даже в пот ударило! — говорит Янка и вытирает платочком лоб.
— Что скажешь, Яне? По-моему, неплохо. Если мы все разыграем такую "божественную комедию", то, право же, будет хорошо!
— Путь проложен! — весело отзывается Янка. — Остается только отшлифовать некоторые мелочи. Может быть, "следователь" — ты или я — не так порой задавал вопросы, а "подсудимые" не так отвечали?