На руинах «Колдовства»
Шрифт:
25
Дверь соседней каюты чуть приоткрылась, и появился один темный глаз и часть гладкого лица цвета кофе с молоком.
— Десси? — сказала Симона, оглядывая палубу. Она была пуста, двери кают закрыты. — Я — сестра мадам Риго, — назвала она пароль.
Высокая худая рабыня, поднявшаяся на борт с Орелией, отступила, не улыбаясь. Симона быстро вошла и закрыла за собой дверь. Она с любопытством оглядела темное серьезное лицо, отмечая светящийся в нем ум
Рабыня также оценивающе осмотрела ее, в ее взгляде был напряженный вопрос. Симона поняла, что ее безмолвно спрашивают, можно ли ей доверять. Она сразу почувствовала родство с этой женщиной, опасения помогли понять страх беглянки, наверняка более сильный, чем ее собственный.
Обе каюты находились к корме от главного салона и были очень похожи. Дневной свет проникал сквозь матовое стекло в верхней половине двери. К полу были привинчены кровать, гардероб, стол и два стула. Симона узнала свой сундук у стены рядом с гардеробом, тут же стояла плетеная корзина.
Симона посмотрела на постель, где на шелковом покрывальце лежал третий обитатель каюты, завернутый в прекрасного качества легкую шерстяную шаль.
— Она спит, — тихо сказала Десси.
Симона наклонилась над ребенком. Крошечные пальчики были сжаты в кулачки, маленький пузырек появлялся на миниатюрных розовых губках с каждым вздохом. Симона с болью подумала о Жане-Луи. Она будет скучать по племяннику, который без нее вырастет из крошки в особенную личность, соединив черты своего отца и Орелии.
— Она прекрасна, — сказала Симона. — Как ее зовут?
— Жанна Мария. Жанна — в честь Орлеанской Девы, а Мария — в честь матери Господа нашего.
— Прекрасное имя.
— Ее жизнь будет лучше моей, — сказала Десси, печально глядя на дочку.
— Ты получила образование? — спросила Симона.
— Да. Моему отцу удалось это сделать. Но он не смог спасти меня, когда хозяин потребовал мое тело. Отец Жанны Марии продал бы ее… или даже использовал бы… — Гневная боль в ее голосе заставила Симону вспомнить Чичеро и собственное горе.
— Месье Латур учил тебя?
— Да.
Их глаза встретились, и Симона почувствовала еще более сильную связь с этой красивой темнокожей женщиной.
— Ты и Жанна Мария будете свободны, — пообещала она.
Десси кивнула, но страх не покинул ее выразительных глаз.
— Я должна побольше общаться с пассажирами до Батон-Ружа, но я приду, чтобы взять на прогулку Жанну Марию. Ты узнаешь мой стук, три медленных и два быстрых удара. Больше никого не впускай.
Они вздрогнули, услышав шаги и громкий стук в дверь соседней каюты — каюты Симоны.
— Мадемуазель? Мадемуазель Арчер? — Это был голос капитана Эдмондса. — Портовая инспекция, мадемуазель.
Симона и Десси испуганно
Они услышали шаги в соседней комнате, затем голос вышедшего на палубу капитана Эдмондса:
— Вероятно, мадемуазель на главной палубе. Ее семья только что сошла на берег.
Десси положила ребенка на руки Симоны, когда раздался стук в их дверь.
— Мадам Риго! Портовая инспекция!
Десси открыла дверь и отступила за нее.
— Джентльмены, — сказала Симона, прижимая к груди спящее дитя.
Капитан Эдмондс отступил в сторону, пропуская инспектора, дородного мужчину в темно-синей форме. Не тратя времени, чиновник открыл гардероб, снова закрыл его, затем выдвинул ящик под койкой, обнаружив соломенный тюфяк.
— Ваша горничная спит в каюте, мадам? — спросил он.
— Она — кормилица, — объяснила Симона, нежно поглаживая ребенка, — и понадобится мне ночью.
Инспектор оценивающе оглядел Десси, и Симона затаила дыхание. Затем его взгляд остановился на изящном вышитом шелковом одеяле, в которое был завернут ребенок. Он что-то пробормотал и отвернулся.
— Примите наши извинения, мадам Риго, — сказал капитан, и мужчины вышли.
Симона и Десси услышали стук в дверь следующей каюты и крик «Портовая инспекция!». Десси опустилась на стул и протянула руки к Жанне Марии.
Симона сняла вдовью одежду.
— Теперь я должна идти.
Она не вернулась в свою каюту, а прошла по палубе и оперлась о поручни, наблюдая, как сходят на берег инспектора и поднимается трап. Команда вывела пароход на середину реки. Путешествие началось.
Пассажиры стояли на палубе, следя за исчезающим позади городом, мачтами и трубами пришвартованных к пристани кораблей. Портовые рабочие сновали по причалам, в небо над дамбой поднимались шпили собора. Вскоре поворот реки все скрыл.
Монотонный плеск гребных винтов, вспенивающих воду, был приятным звуком, приглушенным разговорами и смехом пассажиров. На берегах реки появились деревья и кустарники. Послышался крик вспугнутой птицы, затем возбужденные крики темнокожих ребятишек, бежавших по дамбе вслед за пароходом. Впереди уже показались роскошные дома и сады прибрежных плантаций.
В главном салоне, сверкающем полированным красным деревом и медью, подавали кофе. Симона огляделась, но не увидела ни одного знакомого лица. Она выбрала место за столиком и, когда к ней подошел стюард, заказала кофе с пончиками. Она все еще ждала свой заказ, когда услышала мужской голос: