На самом деле
Шрифт:
23
Чтобы защитить диссертацию, нужно получить рецензии оппонентов. Оппонентов назначают два эксперта. Чтобы заполучить экспертов, требуется, чтобы твою работу приняли к защите. Чтобы приняли к защите, обязательно должны рассмотреть ее на заседании ученого совета. Чтобы рассмотрели — необходимо подать туда заявление. Чтобы заявление было принято, никак не обойдешься без листка учета кадров. Чтобы получить листок, нужно взять в отделе кадров бланк, заполнить его, а затем в этом же отделе заверить.
Разумеется, все эти процедуры просто так, с одного
«Нет». Когда Андрей пришел в отдел кадров во второй раз, там было слишком много народу, и работницам, конечно, было не до аспиранта. Филиппенко вспомнил пословицу о том, что бог любит троицу.
Так или иначе, в середине октября он получил лист учета кадров и практически готов был подавать заявку. Для нее осталось совсем малость: справка о сдаче кандидатских экзаменов (выдают в отделе аспирантуры, напишут всего за два дня, ну в крайнем случае, за четыре; то есть визита три), диплом (заверить у нотариуса), выписка из протокола о заседании кафедры (добыта на третий раз: бодались из-за письма от Прошки к Софье, но Андрею удалось добиться разрешения не вносить его в источники), четыре фотографии (осталось три, пришлось сниматься заново, чтоб были одинаковые) и набор почтовых карточек. Карточки Андрей купил с первого раза. Значит, в жизни все же существует что-то хорошее!
В помещении ученого совета аспирантов принимала тоже троица — ученый секретарь и два специалиста. Мойры? Хариты? Нет, античность сегодня на ум Филиппенко не шла. В голове почему-то вертелись картины из жизни при Сталине: строгие дамы напоминали судебную «тройку».
Придирчивым взглядом охранницы трудной дороги в науку всмотрелись в бумаги Андрея. Прошла минута, вторая…
— Пишите здесь: «Прошу принять к защите», — начала бубнить одна из теток, дав Андрею чистую бумажку. Тот возликовал. Часть пути пройдена! Хоть тут с первого раза!
Но, как оказалось, радовался он преждевременно.
— А где текст диссертации? — услышал аспирант суровый голос.
Руки стали ватными, внезапно опустились, не закончив текста заявления.
Замотавшись, Андрей забыл принести с собой самый главный документ!
Что тут говорить! Его мгновенно выставили вон, не слушая ни оправданий, ни заверений, ни обещаний. Приходить велели послепослезавтра. Самым гадким стало то, что заседание ученого совета, рассмотреться на котором аспирант так сильно жаждал, было на носу: подав сегодня заявление, он успел бы, но теперь придется ждать до следующего. Месяц лишнего ожидания до того момента, как он, наконец, сможет покинуть затянувшееся состояние, вылезет из надоевшей куколки, выбросит старую оболочку, освободится и полноценным мотыльком запорхает среди сладко благоухающих цветов научного познания.
Получив очередной удар от злой судьбы, Андрей побрел по коридору к выходу на улицу.
— Андрей! — окликнул кто-то.
Аспирант очнулся от фантазий и увидел своего товарища Ивана, странно запыхавшегося и растрепанного.
— Привет, — сказал Андрей.
— Ты как, идешь? — спросил приятель.
— Я? Куда иду?
— О господи! — Иван, который, видимо, хотел бежать куда-то дальше, тяжело вздохнул, решив потратить две минуты на приятеля. — В реальность возвращаться собираешься? Ну ты, блин, прямо с этой диссертацией…
— Да я б и рад вернуться. Не дают, — вздохнул Андрей. — На волю не пускают. Держат в коконе… А ты куда спешишь?
— Ну, куда, на митинг! — выпалил Иван с заметным раздражением. — Ты б хоть объявления читал, что ли! Весь универ ими обвешан!
— Извини уж! Что за митинг-то?
— У консульства Америки. Чтоб это… убирались…
— Из Ирака?
— Какой, к черту, Ирак!
— Из Афганистана?
— Не смешно!
— Ну толком объясни, раз ты уж начал! Я серьёзно ничего не понимаю и совсем не в курсе новостей!
Иван утер намокший лоб, пригладил волосы.
— Короче, выступаем за разрыв дипотношений с англосаксами, которые убили Петра Первого.
— Опя-ять! — протянул Андрей.
— Я знаю, ты, Андрей, в это не веришь. Но позволь с тобой не согласиться. На мой взгляд, государя однозначно в Европе подменили. Я догадался об этом еще до того, как появилось знаменитое письмо от Прошки к Софье. Большинство считает так же. Там, у входа, уже тысяча человек собралась, не меньше. — Иван глянул на часы. — Не опоздать бы. Вот-вот отправляемся. Ну, в общем…
— В общем, я не иду, — докончил за него Филиппенко.
— Правильно, витай в научных эмпиреях! Родина тебя не интересует!
— Мы расходимся во мнениях по поводу того, что нужно Родине. Ну, а что до науки, то, по-моему, аспирант и должен заниматься наукой, а не скрываться от военкомата три года в аспирантуре под предлогом изучения истории.
Ваня фыркнул.
— …Работая этим самым… супервайзером… над этими… промоутерами! — едко закончил Андрей.
— Моя должность называется теперь «надсмотрщик над продвигателями»! Попрошу запомнить! — снова возмутился новоявленный славянофил. — Понятно?
— До свидания, — ответил Филиппенко, развернулся и пошел к другому выходу, туда, где не было толпы.
Потом, уже придя домой, он подумал, что напрасно так по-хамски обошелся со старым другом. Если посмотреть на события широко, не как ученый, а просто как человек, то Иван по-своему прав. В его позиции была своя правда. Может быть, Петра и не воровали, но американцы с англичанами Андрею искренне не нравились.
24
— И еще, — сказала завуч, вручая Анне утром ключ от кабинета. — У меня к вам разговор. Присядьте здесь.