На счастье
Шрифт:
До дома оставалось минут пять ходу, они шли и возбужденно обсуждали кто сколько выпил, кто к кому подкатил и так далее. Два молодых парня, которых больше интересуют девчонки и секс, нежели учеба. Первый курс, вкус практически вольной жизни. Но все же шли пешком и через дворы, чтоб мамка не пропалила как от них несет алкашкой и куревом.
Обычно-то ездили на автобусе, а тут решили пройтись, проветриться.
Видимо, это была судьба, не иначе.
Кир первым заметил
Картина ужаснула.
Девушка ревела. И дралась с мужиком, больше ее ростом и комплекцией. Отбивалась и царапалась.
– Эй, мужик, ты че делаешь? Я ща ментов вызову! – Кир заорал, как дурной и кинулся в подворотню, Даник потащился за братом.
Громила отскочил от девушки, отбросил что-то в сторону и натурально зарычал на них и кинулся с кулаками.
Их, конечно, было двое, но спортом никто из них не увлекался, поэтому раскидал он их легко и убежал. Они и очухаться не успели, а того мудака и след простыл.
Даник приложился о стену, ободрал руку, но на ногах стоял твердо, а вот Кир упал и стукнулся головой, у него все пространство кругом шло.
Но они оба смотрели на девушку и не знали, что делать.
В разорванной одежде, с проступающими синяками на шее.
Глаза, полные ужаса и паники, слезы, размазанные по лицу, поплывшая тушь. Руки дрожат, ногти обломанные и в крови, держит полы пальто и пытается его застегнуть, но не хватает пуговиц.
Но хуже было с лицом.
Отпечатки пальцев на лице еще не проступили синяками, но заметны из-за разводов туши. И кровь.
Они оба только сейчас начали понимать, что тут произошло. Практически под носом у кучи людей, идущих по улице.
Даник прокашлялся и подошел ближе, но девушка отскочила и что-то захрипела, задрожала еще сильней.
– Я тебя не трогаю. Он ушел, видишь, – он поднял руки раскрытыми ладонями вверх, показывая, что не причинит вреда, – Ты… ты… он успел что-то…
Но ответа не потребовалось. Успел.
Пусть и было темно, но брат уже светил фонариком от телефона и звонил ментам.
Даник заметил голые икры, почему-то один сапожек на ноге, пальто было до середины бедра и по внутренней стороне стекала белесоватая жидкость.
Гением тут быть не надо, и так ясно.
Весь хмель выветрился из головы моментально.
Эти ее глаза, полные ужаса, паники и дикой ярости, зрачки почти на всю радужку он запомнит на всю жизнь.
Когда девчонка посмотрела на свои бедра… зашаталась, ее всю ощутимо тряхнуло, и она съехала по стенке, теряя сознание.
Рядом завыла сирена подъезжающих машин.
****
Что
Это напугает любого родителя, который любит своего ребенка.
Петр Афанасьевич с дочерью был не в самых лучших отношениях, но звонил ей раз в неделю и пытался эти самые отношения наладить.
После развода с ее матерью, Ксюша встала на ее сторону и отказалась даже попытаться услышать его, ее отца.
Не брала у него деньги, хотя он регулярно их высылал, отказывалась от подарков даже, врученных на ее день рождения. В общем, объявила бойкот. И несколько лет его игнорировала. Чуть повзрослев, переросла, и пыталась наладить отношения.
Петр был хоть порой и резким, но единственную дочь любил, и зла на нее никогда не держал. Потому ухватился за возможность перемирия двумя руками и даже зубами.
Дочь взрослела, вот-вот должно его малышке стукнуть двадцать два, совсем взрослая и самостоятельная. Хотя для него она всегда будет маленькой принцессой.
В последнее время, живущая одна в квартире,– мать то усвистала в брачное путешествие. На его взгляд, слишком рано дочь начала сама жить, пусть и недолго. Не среди небожителей живут ведь, а в реальном мире.
Он пытался дочь к себе упросить переехать, да все никак, уперлась рогом, и все тут.
А теперь вот звонок офицера полиции и сообщение про больницу.
Ему стало страшно и тревожно. С роду его малышка никогда в больнице не лежала, даже в детстве. Вот к другу своему бегала, да. Но, чтоб самой болеть и лежать,– нет.
Она у него крепкая, вся в отца. Жизнь любила.
Но когда он спросил почему его дочь в больнице и записывал адрес, где именно, услышал «На нее напали. Нападавший скрылся с места преступления…»
Формулировка могла подразумевать ограбление, просто шпана на улице прицепилась, да что угодно.
Но подумалось сразу о худшем. Когда говорят нападение, понимать под этим нужно изнасилование.
Ему не требовалось никаких доказательств, он уже знал, что ЭТО случилось с его малышкой. Сердцем знал.
Он преуспевающий юрист. Он знает, что такое жертва изнасилования или жертва насилия.
Как-то даже целое исследование пришлось прочитать и вникнуть, потому что вел дело в суде, где против его клиента были подобные обвинения. Недоказанные, кстати.
У него поджилки затряслись и задрожали ладони, стоило представить через какой ад будет каждый день проходить его девочка, чтобы пережить этот кошмар.
Пришлось вызванивать водителя, сам за руль сесть побоялся, не то состояние. И лучше никому не станет от того, что он вмажется в столб или другую машину.