На семи ветрах
Шрифт:
Королю Дормера заткнуться бы с тем, кто мог прекратить его жизнь в один миг, но он не стал:
— Так я был прав! Это была обыкновенная месть! Как низко!
Маргот философски подтвердил:
— Ну, я никогда не был высок, друг мой. И имел возможности. Почему бы и нет?
Эльдар не стал возмущаться. Продолжил свой "допрос":
— Почему тогда ты не требуешь убить её?
Голос "клятвы" звучал хитро:
— А ты убил бы?.. То-то… Ты не убил бы её. Мне пришлось бы убить тебя. И попрощаться с сознанием. Это, знаешь ли, неприятно.
— Могу представить! —
И спросил совсем уж немыслимое. Он, конечно, давно догадался, кто приказывает ему, но интересно же, как он сам осознаёт себя:
— Кто ты?
Маргот прошептал, таинственно и страшно:
— Осколок личности, память, воля и желание. Такое жгучее и страшное, что оно смогло перевернуть законы Мироздания. За которое я заплатил сполна!
Эльдар не смолчал. Не смог:
— Заплатил жизнями других! Ты выкосил пол королевства тогда, при жизни, и свой род потом! Безумие! Столько смертей и преступлений!
Тень не отпирался:
— Ты прав. И не прав. Я сберёг Дормер, сделал его сильным. И заплатил я не только их жизнями…
— Зачем? Твои потомки!
Голос в голове громыхнул:
— Не мои! Их! Лирэль и Вальгора!
Эльдар не отступил:
— Всё равно! Твоя кровь! Разве тебе было не жаль их?
— Было, — упало камнем или приговором.
Неужели Тень способен на жалость? На чувства? Король был потрясён. А Тень продолжил:
— Я не мог исправить ничего. Они даже не осознавали меня. Ни один… Мучились, отторгали. Сходили с ума, когда я пытался говорить с ними…
— Ты пытался?..
Жгучая жалость и сочувствие родились в душе короля Дормера. Кто ещё способен понять преступника, как не такой же? Он знает, как убивает раскаяние и невозможность поправить то, что сделано…
— Ты потому не помешал мне отдать брату Ламеталь?
— Это справедливо, друг мой. Хорошо, что ты решился… Я рад, что ты слышишь меня. Хоть это и не удивительно. Я даже спрашивать не буду, чтобы узнать кто ты!
Эльдар ответил резко:
— И не нужно. Сам скажу. Проклятая душа. Негодная ни на что. Отторгнутая из Круга Жизни. Мой дед позвал меня. Принёс в жертву своего наследника. Хотел на троне безумца, чтобы править вместо него…
Тень был доволен откровенностью, а самому Эльдару стало легче. Он рассказал хоть кому-то… Какое облегчение!
— Как ты вырос нормальным?
— Я и не вырос таким. Интеллектуально я был нормален, а воля… И в эмоциональном плане я был инвалидом. Если бы не брат, я был бы идиотом, который не понимает элементарных вещей и не способен чувствовать. Он за руку вывел меня из темноты. А потом появился ты и собрал меня воедино. Как это вообще возможно?..
— Да, уж! Я, как оказалось, идеальный компаньон для проклятой души. Ты поэтому так ценишь брата?
Эльдар хмуро сдвинул брови:
— К чему эти вопросы? Ты сидишь у меня в голове и знаешь всё!
Тень ухмыльнулась:
— Мне нравится откровенность и доверие. То, чего нет и никогда не было у меня самого. Ты поэтому так ценишь брата?
— Да! Он научил меня любить! Спас! А я, спасая его, едва не погубил и его, и
— Люди нелогичны, — согласился Тень. — Но ты прав. В их чистоте и доброте есть нечто искушающее… К примеру… Ты же понимаешь, что эльфийка сострадательна, как все они? Ты можешь заполучить её, если надавишь на жалость, любовь к сыну и пригрозишь неприятностями близким и княжеству?.. Знаешь… Так почему не пользуешься?
— А почему ты, если осознал своё преступление, не делаешь ничего, чтобы исправить его? Ладно я. Но Арви! Ты видел его! Живой, счастливый. Как можно убить такого? Зачем?!
Король Дормера даже к смерти был готов после подобной речи. Тень, однако, заметил миролюбиво:
— Смотри-ка, наша дама не выдержала вида несчастного тебя. Говорю же, бабочка! Пойдём, развлечёмся, мой друг! Пока эльфийка рядом, а мы с тобой вместе и живы!
***
Эни плясала с королём Дормера остаток праздника. Ловила взгляды Эль, всё понимала, но остановиться не могла. Для неё этот вечер был прощанием. После него она уже не позволит себе ничего. Сейчас свобода бурлила в крови и толкала вперёд и ближе. А ощущения его рук на талии, рука в руке, были откровением и самой большой радостью.
Она чувствовала себя дурной, пьяной, безумной…и невероятно живой. Словно проснулась, дышит и осознаёт, наконец, всё по-настоящему остро. Словно реальность стала реальней…
Он, кажется, испытывал что-то подобное. Молчал. Ни комплиментов, ни разговоров. Только взгляды, прикосновения и танец. На них странно поглядывали. Эни было всё равно. Она отдавала, что могла, народу и своей земле, и ещё отдаст. Но вот эти часы — только её.
Когда он сбросил камзол и остался в рубахе, Эни снова залипла на его шею и ямку между ключиц. Как тогда, годы назад. Он словно почувствовал её взгляд. Потянулся и потёр рукой это место, будто болело. Эни захотелось поцеловать именно там. Самой…
Вместо этого она ухватила его за руку и вытащила в центр круга танцующих. Что это был за танец!.. Искры летели! В самом прямом смысле. Магия обоих искрилась, рвалась, выписывая дивные узоры в темноте так ярко, что свет факелов и светляков не мог перебить её, придавая танцу невиданную красоту. Это было удивительно. И страшно…
Старые советники княжества Гарнар, сами пережившие то, что вообще может пережить разумное существо, с сожалением смотрели на свою княжну. Они знали её. И короля Дормера знали. Ничего у них не выйдет. Кроме, быть может, трагедии. А вот её они постараются не допустить…
***
Запыхавшись, Эни уселась в тени деревьев. Король Дормера рядом. Фрилл в руках. Время для разговоров… Оба молчали.
— Как тебе праздник, мисси? — нарушила молчание Эни.
— Прекрасен. Я, наконец, сделал что-то только для удовольствия! — ответил он расслабленно.
Эни ухмыльнулась:
— Запомни это чувство! Вряд-ли оно будет повторяться часто.
— Почему?
Эни ответила подчёркнуто легко:
— Арви растёт. Думаю, уже скоро он сможет обходиться без меня. А значит, делать мне в Дормере нечего… Ты ведь будешь отпускать его сюда на выходные и праздники?